Возмездие былого - Герман Иванович Романов

потихоньку уничтожаться войсками Приамурского фронта с помощью тяжелой артиллерии. Фактически окруженные японские группировки, включая вмороженные в лед корабли их флотилии, будут полностью отрезаны от своих. Изолируя их по частям, мы сможем уничтожать такие соединения одно за другим, благо замерзшие реки сейчас можно переходить в любом месте.

Кулик замолчал, постукивая карандашом по оперативной карте — подобная имелась и у самого Малиновского, только для действий Забайкальского фронта. И пока замысел воплощался в жизнь, закрепившись на Хинганах, можно было продолжать наступление вглубь центральной части Маньчжурии, наиболее густо заселенной. А маршал продолжил говорить:

— Наступаете двумя армиями — 6-й танковой и 36-й. Эшелоны 39-й армии только прибывают, а потому не будем их ждать, и введем армию в бой уже после овладения Цицикаром, на третьем этапе операции. Танки не жалейте — их по Транссибу к вам целыми эшелонами отправляют, включая почти сотню КВ и самоходок на его базе, а то японцы против нас зенитные пушки стали применять. А если додумаются их на свои танки ставить, в рубки, снимая башни, то мы получим серьезные проблемы.

Малиновский только кивнул на слова маршала, полностью с ним согласный, и негромко добавил:

— Нам лучше поторопиться с наступлением, чтобы такие мысли им в голову не пришли. А если и придут — то тогда просто не успеют…

Маньчжурская наступательная операция оставила яркий след в истории военного искусства — реванш за русско-японскую войну получился более чем убедительным…

Глава 36

— И как ты оцениваешь японцев, «компаньеро Дуглас»? Сильнее или слабее стали самураи после Халхин-Гола?

Кулик с лукавой усмешкой посмотрел на сидевшего напротив него командующего 12-й воздушной армией, представлявшую ВВС Забайкальского фронта, своего давнего «знакомца» со времен «испанской войны», генерал-майора Смушкевича, которому в качестве подарка привез погоны. Седина густо покрывала прежде вьющуюся черную шевелюру этого белорусского еврея, морщины избороздили лицо, и двигался Яков с трудом, приволакивая ногу, и опираясь на трость — точь в точь как Мерецков.

— Истребители однозначно сильнее, верткие, маневренные, опасные. И скорость больше, чем у «ишаков», а чайки вообще отстают на сотню с лишним километров. Летчики опытные на этих «хуябуси», — Смушкевич выругался, адаптируя японское название на русский лад. Кулик усмехнулся, понимая, что летчики между собой только матерятся, припоминая бои с этими японскими истребителями. И они еще с «зеро» не сталкивались, те в основном с авианосцев летают, но американцы очень плохо о них отзываются, говоря, что в маневренный бой на горизонталях лучше не лезть, там собьют на хрен, шансов победить на «котах» практически нет. Спросил:

— А из наших истребителей кто с ними на равных драться может?

— «Яки» могут, «первые» и «седьмые». У нас в основном последние — из Новосибирска поступают. Пожалуй, у наших скорость чуть больше, и простые в управлении, но так учебную машину в истребитель переделали. Два полка перевооружили быстро, еще два на очереди.

— Хрен бы вы получили эти истребители, если бы Ставка не пошла навстречу и весь выпуск до февраля получать будем. Тебе два полка ежемесячно, а Гусеву с Птухиным по полку «яков» всего достается, так что не жалуйся. А что про «лаги» скажешь на этот счет?

— «Дубоватая» машина, менее скоростная и маневренная. Летчики, что на них с немцами дрались, говорят, что «мессерам» по всем статьям уступают, убирать их с фронта надо. С японцами драться можно, хотя все же этим «хренам» уступает, немного, но уступает.

— А придется драться, Яков. Производство «лагов» остановили, даже в Тбилиси директиву отправили «сворачивать» выпуск, вместо них ЛА-5 производить начали с мотором М-82, пусть «капризным». Но полторы тысячи «лошадок» хороший «табун» под капотом. Ставка решила сюда все «лаги» перевести, но после капитального ремонта, рухлядь отправлять не будут. А вон новые истребители, «лавки» и ЯК «девятые» пойдут исключительно против немцев. Ты ведь сам летаешь, Яков, как мне докладывали?

— Стараюсь, только на «чайке», но скорости не хватает. Сделал три вылета на ЯК-7 — самолет простой в управлении, но на полторы сотни километров более скоростной. С моей ногой и рукой только на нем летать и можно — в кабине лучше, чем просто ходить. ЛА-5, как говорят, «тяжеловатый» в управлении, но к нам в армию они еще не поступали. Но летчики есть, кто на них летали, говорят почти на равных можно с «мессерами» биться. Есть один пилот, что на ленинградском И-185 летал, говорит проще «ишака», почти как «чайка», только мотор вдвое мощнее и три пушки. Вот бы на таком попробовать полетать, но они только на флот идут, и в дивизию Кравченко. Отзывы хорошие слышал, этот истребитель германским «мессерам» ни в чем не уступает, а по вооружению превосходит.

— Вот его и получишь, и еще три машины для летчиков сопровождения. Летать только вчетвером, и не спорь, мне твоя умная голова еще пригодится. Да, Рычагов получил истребительную дивизию под начало, два полка будут укомплектованы ЯК-9, но один полк исключительно на И-185. И морская авиация здесь И-185 получать начала, но ее основой будут исключительно американские машины — они уже пошли, пока «ручейком», но к февралю все триста машин ежемесячно мы получать будем. СБ в полках к лету весне заменим на «бостоны», ДБ-3ф и ИЛ-4 на «митчеллы». Что касается истребителей, то на замену «чаек» пойдут «киттихоуки» — тяжеловатая машина, но может нести три «фугаски» по два центнера, и в крыльях полдюжины крупнокалиберных пулеметов — их начали использовать как штурмовики, хорошие результаты показывают, даже небольшие транспорты научились топить. А «ишаки» поменяем на «аэрокобры», я тебе уже отправил несколько штук в запасной полк, как и «хоуков», но тех на целый полк. «Кобры» вооружены 37 мм пушкой и двумя крупнокалиберными пулеметами, машина такая же сложная в управлении, как И-16. Но я не летчик, и мне все ваши авиаторские тонкости по «барабану», озвучиваю чужое мнение, как тот попугай. Ты сам лучше меня знаешь все ваши «причуды».

Кулик остановился, залез во внутренний карман кителя, и достал свернутый вчетверо листок, протянул Смушкевичу — мол, прочитай. А сам закурил папиросу, чуть отвернувшись, видя, как у генерала затряслись пальцы — сразу же узнал почерк жены. Прочел несколько раз, глаза подозрительно заблестели, но держался, можно представить, что Яков Владимирович сейчас испытывал, и какие чувства его сейчас раздирали. Но листок можно было оставить, а вот предупредить не мешало, и кулик понизил