Возмездие былого - Герман Иванович Романов

социализма, медленно и постепенно. Вы и маньчжуры совершенно иной для китайцев народ, такой же, как ойраты в Синцзяне. А мы, коммунисты, полностью признаем право наций на самоопределение. Ты ведь имеешь прямые контакты с князем Дэ Ваном, «Чоно», и сумеешь до него донести эту простую мысль.

Кулик впервые назвал Чойбалсана по доверительному прозвищу — «волк», а зверь этот почитается монголами за хитрость, предусмотрительность и уверенность. Да и знал он «маршала» давно, еще с тех времен, когда сам был комкором. Да и прибыл тот в Хайлар не просто так, вручить памятные знаки участникам боев на Халхин-Голе, лично прикрепив один такой к кителю Кулика, вместе со звездой «Героя МНР» и орденом Сухэ-Батора — эти уже за первые победы в Маньчжурии над японцами. И пусть тот коммунист, но в первую очередь монгол, и не может не мечтать о создании единого государства и не быть сторонником «объединительной монгольской идеи». Иначе бы не вербовал агентуру в Синцзяне, и не был настроен враждебно к китайцам, причем неважно к кому — Чан-Кайши или Мао-Цзэдуну.

— Займись налаживанием прямых контактов с Пу И — если он отшатнется от японцев, и примкнет к нам — то останется править на престоле. Нам нужна законная династия, враждебная к нашим общим врагам. Ведь правил Богдо-гэгэн, и он будет править — здесь Азия с ее вековым укладом, теперь мы будем его почитать, не стоит ломать устои.

Маршал говорил спокойно, хотя теперь начинал собственную «игру», зная, как события могут повернуться в будущем. Доноса он не боялся, хотя и опасался — если ошибся в расчетах на сидящего перед ним человека.

Чойбалсан молча кивнул головой — прочитать мысли в его темных глазах было невозможно. И хотя то, что Григорий Иванович сейчас говорил ему, было санкционировано Сталиным, только будущие последствия могли стать совершенно другими, способными радикально изменить ход той долгой гражданской войны, что с небывалым ожесточением шла сейчас по южную сторону от Великой китайской стены…

Монгольский знак участника боев на Халхин-Голе был учрежден с запозданием, и выдавался с 1942 года. Интересно, что надпись на нем шла латиницей, хотя первые знаки были на кириллице. В Азии ничего не делается просто так, там думают не годами, десятилетиями…

Глава 38

— Как хорошо, что на Троцкого у него тяжелейшая «идиосинкразия», на дух этого имени переносить не может Так что «товарищ Мао» в полную немилость попал. Одна беда — а если передумает…

Внутри все моментально заледенело — представить возможную реакцию Сталина было не сложно, если тот заподозрит неладное. Хотя «хитросплетения» только начались, но Кулик прекрасно понимал, что ступил на «хрупкий лед» политических интриг, которые лежат в основе реализации долгого и кардинального переустройства СССР на совершенно иных идеях, чем те которые видит Сталин. Жданов попытался сделать первый шаг — создания в Союзе сильной «русской составляющей», с опорой именно на Ленинград в противовес «интернациональной» Москве, и был отравлен, в чем нет сомнений. Потому что затем под «мелочным» предлогом перестреляли всех его сторонников, причем не только ленинградцев, но и тех, кого он старательно расставлял на обкомы, а таких было немало, больше десятка. И все — первый шаг к будущей катастрофе СССР, после которой страну «растаскали» по «национальным квартирам» был сделан. Но сейчас Андрей Александрович в Москве, возможностей у него больше, но и риск запредельный. Хотя и член Политбюро и секретарь ЦК, и считается уже заместителем Сталина по партии, но в ГКО не при руководстве, а больше исполнитель. Зато сам Григорий Иванович, хотя только кандидат в члены Политбюро, там из военных единственный представитель маршал Ворошилов, зато является «постоянным» заместителем Верховного главнокомандующего и наркома обороны товарища Сталина, и по Ставке и в составе ГКО, но там вместе с Молотовым. И то что у них там есть сторонники, сомнений уже не было, главное не допустить внесудебных расправ. А вот с «судебными» уже не прокатит, сейчас не тридцать седьмой год, подобные вещи ни с одним из них не выйдет. Не те сейчас они фигуры, уже «полновесные». Тут «коллективный» Сталин не решится, потому что «индивидуальный» прекрасно осознает возможности, которые будут с каждым месяцем увеличиваться. Ведь и после войны, когда «раздували» дела, от многого им пришлось отказаться — того же Жукова уже не рискнули тронуть, это не Вознесенский и Кузнецов, все маршалы моментально сообразили, что к чему пойти может, уроки прошлых «чисток» накрепко запомнили, а некоторые выбитыми зубами и переломанными ребрами. А сейчас тем более не «прокатит» по отношению к нему — «первоконники» друг друга держатся, понимают, что маршал Кулик их «схарчить» никому не даст, и даже «дезавуировать» былые заслуги.

— Нет, пока идет война, никто не рискнет, хотя доносы писать будут, а после победы совсем другой расклад будет. Тут главное дожить, — пробормотал Кулик, оглядывая через стекло передней кабины хмурое серое небо, по которому шли густые облака. «Митчелл» летел под ними, его сопровождала шестерка «яков», а внизу расстилалась зелено-белое «покрывало» маньчжурской тайги на высоких хребтах и сопках. Огромный клин, если протянуть основание от Хайлара до Благовещенска, который априори не мог служить плацдармом для нападения, хотя стратегически врезался между Забайкальем и Амурской областью. Японцы и маньчжуры сейчас отсюда лихорадочно выводили свои немногочисленные войска, а держать тут крупные соединения не было возможности — железных дорог нет, автомобильные «трассы» в виде проселков редки, и снабжать даже одну дивизию неимоверно трудно. Потому японцы и не выводили главные силы Квантунской армии к границе, за хинганские хребты, за исключением Хайлара и Сахаляна, куда шли железнодорожные ветки. И стоило их захватить, то вся оборона посыпалась, а все разработанные наступательные планы оказались бесполезными.

Маршал Кулик изначально не собирался давать японцам время на развертывание наступательных группировок, на что в Токио, видимо, очень надеялись, опираясь на опыт русско-японской войны и «полководческое искусство» бывшего военного министра генерала Куропаткина. Так что превентивный удар по 4-й армии был нанесен вовремя, не зря в штабе генерала армии Апанасенко подготовили на этот счет несколько планов. И он просто выбрал приоритетный, и провел его. Так что все заслуги в достигнутой в приграничном сражении победе достались исключительно ему, ведь главное не то кто что-то придумал или замыслил, а того, кто это все реализовал и получил очень позитивный результат.

Зато теперь хинганские хребты заняты, и можно наступать вглубь Маньчжурии, пока японцы не