Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

Как только поступило сообщение в высадке вражеского десанта, на борту штабного судна «Лукулл» состоялось экстренное совещание под председательством командующего флотом адмирала Колчака. Было решено немедленно высадить десант на Галлиполийский полуостров со стороны Мраморного моря. Эта задача опять поручалась генералу Верховскому и его славному 5-му Кавказскому корпусу. Расчёт делался на то, что за несколько суток противник не успеет укрепиться на берегу. Поэтому есть все шансы сбросить его в море внезапным стремительным ударом. А если это не получится, то важно захватить плацдарм и удержать его до подхода с севера сухопутной армии под командованием генерала Брусилова.

20 ноября началась десантная операция, очень похожая на проведённую в прошлом месяце у мыса Эскифенер на Чёрном море. Правда, имелось одно важное отличие: здесь, на северовосточном побережье полуострова Галлиполи, у противника не было укреплений: все турецкие форты и батареи были направлены в сторону Эгейского моря, и на нападение с тыла они не рассчитывались. Англичане соорудили наспех несколько временных батарей из орудий малого калибра, но те были в течение получаса сметены крупнокалиберной артиллерией линкоров «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Иоанн Златоуст». Части 5-го Кавказского корпуса высадились на берег почти без противодействия противника, однако по мере продвижения вглубь полуострова начались эпизодические бои. Разношёрстные силы Антанты, прибывшие преимущественно из британских колоний, заняли господствующие высоты в трёх-четырёх верстах от берега и вели оттуда интенсивный винтовочный и пулемётный огонь. Генерал Верховский во избежание лишних потерь своих войск не стал штурмовать неприятельские окопы в лоб, а манёвром правого фланга перерезал полуостров в довольно узком месте и, заняв оборону, принялся ждать подхода армии генерала Брусилова. Расчёт делался на то, что ограниченной площади захваченного противником плацдарма будет недостаточно, чтобы создать там мало-мальски приличную систему обороны. Ну, а английская программа-максимум – захват Мраморного моря и выход к Константинополю – в данных условиях вообще выглядела несбыточной мечтой.

Союзники по Антанте всё это, конечно, понимали. Чтобы не распылять силы, они отказались от десанта на азиатский берег, но на захваченный плацдарм высаживали всё новые подкрепления. Задача операции теперь была упрощена: сухопутным частям надлежало удержать европейский берег пролива Дарданеллы, разместить там батареи тяжёлых гаубиц и не допустить выхода крупных российских кораблей в Эгейское море.

Обе противоборствующие стороны для поддержки своих войск активно использовали корабельную артиллерию. Капитан 2-го ранга Молас, узнав о том, что английские линкоры ежедневно с наступлением темноты обстреливают наши сухопутные позиции из бухты Морто, подал рапорт на имя командующего дивизионом с предложением совершить ночной рейд и атаковать вражеские корабли торпедами. Командир «Дерзкого» сделал подробную прокладку курса в обход минных полей и убедительно доказывал возможность успеха операции, если действовать не отрядом, а в одиночку. Для большей скрытности он предлагал выкрасить эсминец в чёрный цвет.

Князю Трубецкому идея понравилась, он доложил её Колчаку. Тот, подумав, ответил согласием, но… К величайшему разочарованию Шайтан-капитана и артурского героя Моласа адмирал поручил осуществить её одному из угольных миноносцев 3-го дивизиона. Мол, скорость в данных условиях атакующему кораблю не нужна, важнее всего скрытность. Поэтому рисковать новыми турбинными эсминцами типа «Новик» ни к чему. А меньшие по размерам 600-тонные корабли типа «Лейтенант Шестаков», составлявшие 3-й дивизион Минной бригады, подойдут для намеченной задачи как нельзя лучше.

В конце концов выбор остановили на эсминце «Капитан-лейтенант Баранов», которым командовал капитан 2-го ранга Борис Жерве. В ночь на 27 ноября чёрный как паровоз «Курбан-Баран» (таким прозвищем наградили «Баранова»

остряки-сослуживцы) прошёл по обвехованному фарватеру через минные поля, незаметно проскользнул мимо двух английских миноносцев и направился к Седд-уль-Бахру. Немного не доходя до цели, за мысом Хиссарлык, Жерве увидел на фоне луны силуэты двух больших кораблей. Несомненно, это были английские линкоры, приготовившиеся к обстрелу русских позиций. Эсминец, не увеличивая ход, взял курс прямо на них. В ночной темноте выкрашенный в чёрный цвет корабль оставался незаметен и был обнаружен неприятелем, лишь когда до ближайшего линкора «Голиаф» оставалось менее кабельтова. С вражеского корабля ратьером передали сигнал: «0». Видимо, это был запрос на опознавательные. Жерве приказал в ответ тоже просигналить «0». Англичан ответ не удовлетворил, они повторили запрос и сделали предупредительный выстрел. Но до цели уже оставалось лишь чуть больше ста метров, и Жерве включает ревун торпедной атаки. Три выпущенные торпеды – и три попадания! «Голиаф» окутался клубами чёрного дыма, лёг на правый борт и с шипением перевернулся вверх днищем.

Не искушая судьбу, Жерве круто переложил руль и повернул назад. Со второго линкора, как и с державшихся у азиатского берега вражеских миноносцев, русский эсминец так и не заметили. «Капитан-лейтенант Баранов» отошёл в бухту Авузла и стал там на якорь. Проходить в абсолютной темноте минные поля Жерве не рискнул. Пришлось ждать рассвета. Как только стало возможным различить обозначавшие фарватер вехи, эсминец снялся с якоря и благополучно вернулся в Паша-Лиман. Когда он проходил боны, с флагманского линкора «Императрица Мария» просигналили: «Адмирал изъявляет своё удовольствие команде миноносца».

Как позже выяснилось, линкор «Голиаф» затонул в считанные минуты. Вместе с кораблём погибло 570 человек, включая командира; спастись удалось всего 180 морякам. Это был блестящий успех, и Бебеже (Борис Борисович Жерве), до того считавшийся в офицерской среде «интеллигентом» и «теоретиком», заслуженно стал Георгиевским кавалером и обладателем Золотого оружия «За храбрость».

Молас высокопарно поздравил коллегу, но позже проговорился сослуживцам, что план атаки англичан предложил он, однако адмирал Колчак поручил её осуществить другому. Офицеры несказанно огорчились. Больше всех горевал гардемарин Пыхтеев, назначенный на «Дерзкий» всего неделю назад и ещё не успевший понюхать пороха в бою.

– Это нечестно! – восклицал разгорячённый Пыха. – Если операцию предложил и полностью спланировал наш командир, то почему все лавры достались этому, как его? Фирле?

– Жерве.

– Ну да, этому Жерве? Неужели непонятно, что как минимум половина успеха – это заслуга Эммануила Сальвадоровича. Да и вообще, атаковать противника должны были мы и только мы!

Командир «Дерзкого» внешне своего огорчения не выказывал.

– Не торопите события, господа, – утешал он самых юных и горячих. – Сдаётся мне, что вы ещё навоюетесь. Досыта!

* * *

В конце ноября англичане высадили новый десант – в греческих городах Александрополис и Кавала. Замысел этой тактической операции, в принципе, был понятен, только вот его воплощение в жизнь выглядело крайне маловероятным. Скорее всего, Лондон преследовал три цели: во-первых, пытался оттянуть часть сил Балканского фронта от Галлиполи в Македонию и Грецию; во-вторых, существовала иллюзорная надежда, что силы