Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

и трофейный «Босфор», а также германский «Гёбен». Англичане фактически могли противопоставить им только свой флагман – сверхдредноут «Куин Элизабет». Линейные крейсера первого поколения для эскадренного артиллерийского боя были слишком слабыми, к тому же в строю их оставалось всего два, так как на пострадавшем у Дарданелл «Инфлексибле» открылась сильная течь, и его пришлось отправить для экстренного ремонта на Мальту. Оставалось уповать лишь на мощь новейших пятнадцатидюймовых пушек «Королевы Елизаветы» – от их снарядов, чуть ли не в тонну весом, не спасала даже самая мощная крупповская броня. Британские моряки с целью поднятия боевого духа ежедневно маршировали по набережной в Александрии и хором распевали гимн:

Rule, Britannia! Rule the waves:

Britons never shall be slaves!

Что в переводе означает:

Правь, Британия! Правь волнами:

Британцы никогда не будут рабами!

* * *

Соединение десантных сил вышло из Царьграда 15 декабря. Армада, насчитывавшая более 50 транспортов и 35 боевых кораблей, перевозила 25 тысяч человек, 140 артиллерийских орудий, пять тысяч лошадей и три тысячи тонн боеприпасов. В состав сил прикрытия входил и эсминец «Дерзкий». На «Императрице Марии» держал флаг адмирал Колчак, лично возглавлявший эту стратегически важную операцию.

Одновременно из Салоник вышел второй конвой, на котором находилось около десяти тысяч немецких и австрийских военных. Оба соединения должны были встретиться у острова Крит и далее следовать вместе. Местом высадки десанта выбрали залив Эт-Тина, расположенный к востоку от Порт-Саида.

Узнав от своих агентов о приближении сил вторжения, адмирал Арчибальд Бёркли Милн немедленно вышел из Александрии в море. Помимо трёх дредноутов, в его эскадру входили четыре старых броненосца, три крейсера и восемь эсминцев. Командующий планировал связать русско-германские силы прикрытия боем на дальних дистанциях, оттянуть их подальше от конвоя, а затем, используя преимущество в скорости, совершить обход неприятеля и ворваться в самую гущу перегруженных транспортов… 25-узловые линейные крейсера прекрасно подходили для выполнения этого смелого плана.

Но сбыться надеждам английского адмирала было не суждено. 17 декабря на море разыгрался нешуточный шторм (в декабре на Средиземке это не редкость), заставивший Колчака изменить курс. Десантная флотилия отклонилась к осту и благополучно избежала встречи с дозорными британскими эсминцами, безуспешно рыскавшими по бурному морю в нескольких десятках миль западнее. Столь же бесполезными оказались в такую погоду и подводные лодки. О местонахождении противника старина Арки-Барки узнал лишь двое суток спустя, когда ему пришло срочное сообщение: русские высаживают десант в пятнадцати милях восточнее Порт-Саида! Бросив тихоходные додредноуты, адмирал Милн на полной скорости помчался в указанное место. У пяти эсминцев выявился перерасход топлива (сказалось плавание в штормовых условиях), и их пришлось отпустить в Порт-Саид. В итоге британское соединение перед встречей с эскадрой Колчака состояло всего из семи кораблей: флагманского линкора «Куин Элизабет», двух линейных крейсеров, одного лёгкого крейсера и трёх эсминцев.

К вечеру 19 декабря распогодилось, и приближающиеся к месту высадки десанта англичане были заблаговременно обнаружены с дозорного аэроплана русского гидрокрейсера «Алмаз». Адмирал Колчак, не мешкая, повёл дивизию линкоров навстречу врагу. В кильватер концевому русскому дредноуту «Босфор» встал линейный крейсер «Гёбен» под флагом контрадмирала Сушона. Правда, Колчак наделил немецкий корабль правом действовать в бою самостоятельно, в соответствии со сложившимися обстоятельствами.

Первый выстрел с дистанции 85 кабельтовых, сделанный английским линейным крейсером «Индомитебл», возвестил о начале морской баталии, впоследствии названной в российской прессе «новым Абукиром».

Поначалу меткость стрельбы с обеих сторон оставляла желать лучшего, но когда дистанция боя сократилась до 60 кабельтовых, «Гёбен» отделился от дивизии линкоров и повернул на три румба влево. Вскоре «Королева Елизавета» оказалась под огнём с двух сторон. Немцы быстро пристрелялись и начали безнаказанно всаживать в правый борт британского линкора один снаряд за другим. Адмирал Милн, воспитанный, как и все его коллеги, на неукоснительном соблюдении линейной тактики боя, был поставлен в тупик. Развернуть башни и разделить огонь на оба борта ему представлялось невозможным: никакие инструкции по ведению артиллерийского боя такого не предусматривали, и ни на одних учениях подобные стрельбы не отрабатывались. Между тем германские одиннадцатидюймовые снаряды, хотя и не пробивали броню главного пояса, но казематам, плутонгам артиллерии среднего калибра, мостикам и дальномерам наносили тяжелейшие повреждения. Милн приказал линейным крейсерам «Индефатигебл» и «Индомитебл» покинуть строй и прогнать, а ещё лучше, наказать обнаглевший «Гёбен». В результате сражение в заливе Эт-Тина распалось на два самостоятельных артиллерийских боя: трёх русских дредноутов с линкором «Куин Элизабет» и двух английских линейных крейсеров с их немецким «одноклассником».

В обоих боях англичанам пришлось туго. «Гёбен» проявил себя настоящим героем: несмотря на лавину сыпавшихся на него двенадцатидюймовых снарядов, он не увеличивал дистанцию и не снижал темп своей залповой стрельбы. И примерно через полчаса после начала неравной дуэли был вознаграждён судьбой за смелость. Очередной немецкий снаряд, пробив тон-

кую бортовую броню «Индомитебла», попал в его носовой пороховой погреб. Прогремел раскатистый взрыв, и на месте линейного крейсера вырос огромный бурый гриб дыма… Корабль водоизмещением более двадцати тысяч тонн исчез в глубине за каких-нибудь пять минут. На поверхности остались только плавающие обломки и головы немногочисленных английских моряков, успевших выпрыгнуть за борт или выброшенных силой ударной волны.

Впрочем, такой итог выглядит в значительной мере закономерным. Преимущество двух английских дредноутов над одним германским на самом деле было чисто умозрительным. Достаточно сказать, что борт «Гёбена» защищала превосходная крупповская броня толщиной 270 миллиметров, в то время как у англичан броня была почти двое тоньше – не более шести дюймов, то есть 152 мм. Расположение башен главного калибра на британских крейсерах было таково, что почти на всех курсовых углах каждый из кораблей мог стрелять по противнику лишь из шести орудий, а немцы – из восьми, а то и из всех десяти. Ну, и самый важный момент: у англичан на стеллажах артиллерийских погребов пороховые заряды хранились в шёлковых картузах, а у немцев – в латунных гильзах. При воспламенении первые обычно взрывались, а вторые лишь выгорали. Поэтому шансов взлететь на воздух у британского корабля было куда больше, чем у германского.

Положение флагманского линкора «Куин Элизабет» тоже становилось всё хуже и хуже. Спору нет, это был мощный и хорошо сбалансированный корабль, индивидуально превосходивший любого из своих оппонентов, но… Один против трёх – это всё же не его амплуа. За один условный залп в сторону русских дредноутов летело восемь тяжёлых снарядов, а в ответ – тридцать четыре! Когда же в результате прямого попадания вышла из строя третья башня (или, по английской терминологии, башня «Х»), то у английского линкора осталось лишь шесть действующих крупнокалиберных пушек. Надо ли говорить, что в