Возвращение. Часть II - Даниил Корнаков

Арину, её редкую теперь улыбку, её пышные каштановые волосы. Боже, какой у неё был смех! Он бы отдал всё, лишь бы ещё раз когда-нибудь его услышать.

Арина…

Он открыл глаза и увидел, как вместо сырника с вареньем держал пистолет, направляя дуло себе в рот. Палец уже сомкнулся на спусковом крючке, оставалось лишь маленькое нажатие…

— НЕТ! — вырвался охрипший крик из его рта.

Матвей поднял пистолет и выстрелил. Еще раз, еще и еще. Гулкое эхо одно за другим разносилось среди каменистых холмов, отпугивая птиц. Он нажимал на спуск до тех пор, пока грохот не сменился на тихие щелчки, и даже после того, как пуль больше не осталось, отбросил пистолет как можно дальше.

Он облокотился головой о холодный булыжник, посмотрел на серое небо. Он чувствовал, что умирает. Ощущал дыхание смерти.

Слёзы вновь прыснули из глаз. Холодными льдинками они застывали на его щеках.

— Простите…

А смерть уже была рядом. Вот зашуршала галька под её спокойным шагом; а ветер расступился, не смея мешать правосудию. И Матвей почувствовал внезапное облегчение, будто всё бремя мира спала с его плеч.

Он был свободен…

Но это обманчивое чувство продлилось недолго.

Перед ним возникла фигура, одетая в тёплую парку. Две линзы ветрозащитных очков c яркими бликами воззрились на него.

Из последних сил Матвей поднял обмороженную руку и указал в сторону, откуда он пришёл.

— Наш вездеход… мы застряли. Мои друзья… Пожалуйста…

Взор его резко перекрыла густая тьма.

Глава 8

Думаю, как все закончить

Страшно и холодно было в этой тьме.

А потом один за другим его стали посещать кошмары. Снилось, как увязли ноги в сугробе, как ветер подхватывал его крик о помощи, унося прочь, в никуда. Вдали мелькали силуэты, облаченные в толстые пуховики и парки. И все они проходили мимо, оставаясь безразличным к его мольбам.

Однажды в правую руку вгрызалась адская боль, разорвав пространство между виде́нием и реальностью: вот свистит беспощадная буря, а вот, в ослепительно-белом свете фонаря голова в маске и — вновь бушующая в воздухе стена снега.

Тишина. Чернота сгущалась. Легчало.

Но вот вдали, ровно звезда, сверкнула точка. Становясь всё шире и шире, она раскрывалась как окно, демонстрируя его взору капельницу, стены, полки и…

Арину.

Она сидела возле его койки и дремала, положив голову ему на руку. Веки девушки подрагивали от беспокойного сна. Её теплое дыхание щекотало его большой палец.

Если это и очередное виде́ние, подумал Матвей, то пускай оно будет длиться вечно.

Арина медленно открыла глаза, посмотрела на него, и прежде маленький, как зернышко мака, зрачок, вдруг расширился.

— Очнулся!

Она накрыла ладонями его руку.

— Арина… — прохрипел он. — Это правда ты?

— Ну а кто же ещё? — улыбнулась она ему и поцеловала в костяшки пальцев. — Как ты?

— Бывало и лучше… — Его по-прежнему не покидало ощущение, что здесь что-то не так. — Где мы?

— На «Прогрессе».

«Прогресс». Дорога к нему. Вездеход. Поломка двигателя.

Он начинал вспоминать.

— Остальные? С ними всё хорошо? — Сердце забилось быстрее от волнения.

— Все целы. — Она положила руку ему на грудь. — У тебя получилось, Матвей. Прогрессисты отыскали нас благодаря тебе. Ещё помог дым от горящей «Марты», которую было видно за пару километров.

— Дым? — У Матвея всё в голове перемешалось.

— Да, мне пришлось сжечь вездеход, чтобы мы могли согреться. Когда пришла помощь, он уже догорал.

— Как долго я был без сознания?

— Три дня.

— Три дня… — прошептал он, не веря ушам. Разве не прошло всего лишь мгновение?

— Матвей… — Её пальцы впились сильнее ему в руку. — Я должна тебе кое-что сказать.

На её глазах засверкали слёзы.

— Когда тебя нашли, ты был совсем плох. — Тыльной стороной ладони она почесала нос. — Они сказали, что ещё немного и было бы поздно… — Сжала губы, зажмурилась. — В общем, здешние врачи хорошо постарались, буквально с того света тебя вытащили. Но им пришлось…

Она недоговорила, глубоко вздохнула.

— Пришлось — что?.. — выждав немного, спросил Матвей. Её молчание было сродни пытки.

Арина указала взглядом на правую сторону его кровати, взяла за край одеяла и потянула на себя. У Матвея перехватило дыхание. Он был готов поклясться, что минуту назад шевелил пальцами правой руки, но теперь на её месте находился лишь перебинтованный обрубок чуть выше локтя.

— Врачи сказали, что это была влажная гангрена, — коснулся его сбоку печальный голос Арины. — Не ампутируй они её, ты был бы мёртв.

Он силой оторвал взгляд от культи и лёг на подушку.

— Прости, Матвей…

— За что? Тебе не за что извиняться, — сказал он, глядя в потолок. — Я знал, на что иду.

* * *

Внутри у Маши гуляло это неприятное чувство — будто под рёбрами перекатывался игольчатый шар, оставляя глубокие порезы. Несколько раз за день у неё кружилась голова, и она едва не теряла сознание. И никакая радость от возвращения домой не могла перекрыть это мерзкое ощущение. Кажется, обстоятельства теперь стали в несколько раз сложнее.

Собрав всю волю в кулак, она постучала в дверь — и, не дождавшись ответа, решительно вошла.

Сидевший за столом дядя как раз подносил ложку бульона ко рту, выпятив губы.

— Машка? Ты чего влетаешь как оголтелая? — Всхлипом он втянул бульон внутрь и чуть поморщился. — Повезло тебе, что ты моя племянница. Ворвись кто другой вместо тебя, так я б ему…

— Настало время поговорить, — ответила она после короткого ступора. Всё смотрела на дядю и подмечала множество похожих черт с её отцом: тот же угрюмый взгляд, широкая челюсть, даже голос один в один.

Дядя протяжно вздохнул, отодвинул миску с обедом.

— Догадываюсь о чём…

Он откинулся на спинку стула, скрестил руки на животе.

— Машенька, я думал, мы уже закрыли эту тему, — вяло ответил он и сжал кулаком подбородок, почёсывая пальцами грубую щетину с проседью.

— Ты сказал, что мы поговорим об этом позже…

— В надежде, что ты об этом забудешь и больше мы к этому разговору не вернёмся. Но, видно, я ошибался.

Машу услышанное покоробило, но она предпочла сделать вид, будто этого не слышала. Она облокотилась руками об стол, за которым сидел дядя, и подалась немного вперёд. На