Фермер 1: перерождение - Алим Онербекович Тыналин

— Значит, загрязнение распространяется и по воде, — констатировал я.

— Конечно. Десять лет назад, когда завод закрывали, никто толком не думал об экологии. Стоки просто сбрасывали в овраг, а оттуда в ручей. Вот и результат.

К концу дня мы собрали полную коллекцию образцов с загрязненной территории. В саквояже лаборанта поместилось два десятка пробирок с почвой различных оттенков, от серо-бурого до рыжевато-зеленого.

— Полный анализ займет две недели, — предупредил Кутузов, укладывая оборудование. — Нужно определить не только хром, но и другие металлы — свинец, кадмий, цинк, медь. Плюс органические загрязнители, которые могли остаться от дубильных веществ.

— А предварительные выводы?

Глава 16

Зеленые доктора

Возможно, я торопился, но мне надо знать предварительное мнение. Хотя, оно и так понятно.

Лаборант снял очки, протер стекла платком, задумчиво посмотрел на мертвый пейзаж вокруг завода.

— Катастрофа, — сказал он наконец. — Концентрация токсинов превышает норму в разы. Такую землю нельзя использовать ни для сельского хозяйства, ни для строительства. Собственно, поэтому здесь десять лет ничего и не растет.

— Но можно ли ее очистить?

— Теоретически да. Есть технологии рекультивации загрязненных земель. Промывка кислотами, извлечение металлов, посадка растений-аккумуляторов. Только времени потребуется много, лет пять-семь минимум.

Вечером, сидя дома, я анализировал собранную информацию. Картина складывалась сложная, но не безнадежная.

Территория завода двести тридцать гектаров отравленной земли. Основные загрязнители — соединения хрома, железа, возможно, других тяжелых металлов. Кислотность зашкаливает, органика практически отсутствует.

Но я помнил из будущего технологии фиторемедиации, очистки почв с помощью растений. Некоторые виды способны накапливать тяжелые металлы в своих тканях, постепенно извлекая их из грунта. Как я уже говорил, индийская горчица поглощает свинец, подсолнечник — кадмий, ивы и тополя эффективно работают с различными металлами.

Самое важное найти подходящие растения и правильно организовать процесс. Сначала нейтрализовать кислотность известкованием, потом высадить растения-очистители, через год-два собрать загрязненную биомассу и утилизировать.

Задача сложная, но выполнимая. Особенно если использовать знания из будущего, адаптировав их к нынешним реалиям. Через несколько лет мертвая земля может снова зацвести.

Я открыл чистую страницу блокнота и начал набрасывать план очистки загрязненной территории. Поэтапный подход, начиная с наименее пораженных участков и постепенно переходя к эпицентру загрязнения.

Двести тридцать гектаров отравленной земли серьезный вызов. Но и возможность показать, что нет безнадежных ситуаций, есть только неправильные подходы к их решению.

После обследования загрязненных участков я отправился в районную библиотеку, изучая все доступные материалы по очистке почв. Библиотекарша, пожилая женщина в очках с толстыми стеклами, принесла мне стопку пожелтевших журналов и несколько книг в потертых переплетах.

— Больше ничего по этой теме нет, — сказала она, укладывая издания на деревянный стол, покрытый зеленым сукном. — Литература специфическая, редко кто спрашивает.

Я углубился в чтение. Журнал «Почвоведение» за последние пять лет, «Известия сельскохозяйственных наук», переводные статьи из американских и немецких изданий. Информации было мало, но кое-что интересное попадалось.

В одной статье упоминались эксперименты с растениями-аккумуляторами в Германии. Автор описывал, как альпийская ярутка способна извлекать цинк из почвы, концентрируя его в листьях в количествах, смертельных для других растений. А американские исследователи экспериментировали с подсолнечником для очистки земель от радиоактивного загрязнения.

— Принцип понятен, — бормотал я, делая заметки в блокноте. — Нужны растения-гипераккумуляторы, способные поглощать конкретные металлы.

Но вся проблема в том, что исследования находились на начальной стадии. Списки эффективных растений короткие, методики неотработанные. Процесс очистки растягивался на годы.

К вечеру глаза устали от мелкого шрифта научных статей, а в голове крутились латинские названия растений и химические формулы. Я собрал книги, поблагодарил библиотекаршу и отправился домой на мотоцикле.

Дома меня ждал сюрприз. У калитки стояла Катька в легком летнем платье цвета спелой вишни, с плетеной корзинкой в руках. Волосы убраны в высокую прическу, открывающую изящную шею, а в ушах блестели маленькие золотые сережки.

— Привет, ученый! — весело помахала она рукой. — Опять в книжках копался? А я тебе ужин принесла.

В корзинке обнаружились домашние котлеты, еще теплые и пахнущие жареным луком, отварная картошка с укропом, соленые огурчики и термос с горячим чаем. Все аккуратно уложено в чистые салфетки с вышитыми петушками.

— Спасибо, Катя, очень кстати, — признался я, понимая, что с утра ничего толком не ел. — Проходи в дом.

— Да что в доме сидеть, когда на улице такая погода! — Она указала на закатное небо, расцвеченное розовыми и золотистыми облаками. — Пойдем лучше к твоим полям, посмотрю, что ты там задумал.

Мы направились к каменистым склонам за Березовым оврагом. Катька шла рядом, болтая о деревенских новостях, кто женился, кто поругался, какие сплетни ходят по поселку. Ее беззаботная болтовня действовала успокаивающе после дня, проведенного над научными текстами.

На склоне я показал ей места будущих террас, объяснил принцип использования камней для подпорных стенок, рассказал о системе орошения от родника Студеный.

— Ух ты, как интересно! — восхищалась Катька, хотя в глазах читалось скорее вежливое внимание, чем искренний интерес. — А долго это все строить?

— Месяца два-три на террасы. А вот с очисткой земли возле завода сложнее…

Я увлекся, начал рассказывать о проблеме тяжелых металлов, о растениях-аккумуляторах, о необходимости поэтапной рекультивации. Катька слушала, кивала, но постепенно в ее взгляде появилось что-то отсутствующее.

— Витя, — перебила она наконец, — а можно без всех этих умных слов? Мне голова кружится от твоих химий-биологий.

— Извини, увлекся. — Я замолчал, понимая, что городской интеллигент и деревенская девушка говорят на разных языках.

— Лучше расскажи что-нибудь простое, — попросила Катька, доставая из корзинки еду. — Например, про Москву. Какая она, столица-то?

Мы устроились на широком камне, служившем естественным столом. Катька разложила ужин на чистой скатерти, и мы принялись за еду. Котлеты оказались сочными, с хрустящей корочкой, картошка рассыпчатой, а огурчики хрустящими и в меру солеными.

Солнце тем временем село, и в воздухе появилась вечерняя прохлада. Где-то в зарослях защебетали птицы, готовящиеся ко сну.

— Пойдем отсюда, — предложила Катька, убирая остатки еды в корзинку. — Знаю одно местечко, там теплее и уютнее.

Она повела меня к небольшой роще в полукилометре от склонов. Между старыми березами кто-то соорудил шалаш из жердей и веток, выстланный внутри сухой травой и старыми одеялами.

— Это твое? — спросил я, заглядывая внутрь.

— Мое, — кивнула Катька, зажигая свечу в жестяном подсвечнике. — Иногда прихожу