Крылья за спиной - Саманта Миллс

Они пересекали двор, как мыши в царстве сов: просто уповая на везение. Башня восклицательным знаком торчала у них за спиной, указывая обвиняющим перстом на любого, кто готов слушать. Спустя целую вечность они достигли относительной безопасности рабочих обходных путей и лишь раз или два стукнули пленника по голове по дороге наружу.

В переулке было по-прежнему пусто. Очередное везение, но оно не продлится долго. Они погрузили спящий груз в кузов и рванули обратно через служебный вход, быстро набросав детали нового плана.

– Зови Рустайю, – велела Элени Тимьяну. – Скажи, чтоб спускался сюда и был готов ехать. Мы можем напихать по рюкзаку на человека, пока Гальяна закончит с… пока Гальяна закончит.

Тимьян уже достал передатчик ближнего действия. Вообще-то, договаривались о радиомолчании, за исключением чрезвычайных ситуаций, но нынешняя под это определение, безусловно, подходила. Тимьян отстучал сообщение в виде условного кода.

Когда дошли до кухни, Земолай остановилась.

– Что такое? – удивился Тимьян. – Надо пошевеливаться.

– Я и так вышла за рамки соглашения. Вы изначально знали, что у меня здесь свои дела. Встретимся у машины.

Элени явно хотела возразить, но время было на исходе.

Земолай подождала, пока они не скроются из виду, а затем побежала к большой каменной двери кладовой. Та открылась легко, направляющие хорошо смазывали. Внутри все осталось в точности, как она помнила: чистые, ровные полки под невротически-прямыми углами, сотни погонных футов мешков, коробок и банок. Достаточно, чтобы прокормить голодных бойцов и весь обслуживающий персонал несколько недель осады.

Она вздрогнула при мысли о той, другой Земолай из далекого прошлого: вот она украдкой проникает в эту темную комнату, забирается в самый дальний угол и голыми руками отдирает половицу. Воспоминание отдавало старинными легендами, сказкой на ночь, со временем затертой до блеска.

Теперь она подняла ту же самую старую доску и просунула под нее руку, морщась от пыльной сырости и почти ожидая, что ей откусит палец какой-нибудь мутант-вредитель, разъевшийся на стыренных усилителях.

Кончики пальцев коснулись бумаги, и по нервам словно электрический разряд прошел. Она извлекла сверток: более двух десятков писем, перевязанных бечевкой, немного погрызенных по краям, но в целом нетронутых. В горле встал ком.

Он был здесь: тот самый ответ. Или просто ответ – один ответ на один вопрос из многих сотен, но именно на тот, что не давал ей покоя два десятка лет. Что ей пытался сказать Никлаус?

Земолай сунула письма за пазуху. Еще пару мгновений пришлось посидеть на полу: опять накатило необъяснимое удушье.

«Дело явно в замкнутом пространстве, – сказала она себе, – (а не в страхе), точно не в страхе (явно в замкнутом пространстве)».

– Все со мной в порядке, – прошептала она, просто чтобы разбить жуткую тишину человеческим голосом. – Я жива. Я здесь. Все со мной в порядке.

И тут взвыл безошибочно узнаваемый сигнал тревоги. Один, затем второй, а потом и все внутренние динамики на полигоне пронзительно заорали в яростной панике, и тут же последовал грохот – это разом опустились заслонки на всех выходах с полигона.

Весь план пошел прахом.

Земолай вскочила на ноги и не задумываясь рванула через кухню. Вой сирены разгонял кровь. Ее вел рефлекс, въевшийся едва ли не глубже, чем провода в ее организме.

Она бегом пересекла столовую, позабыв о тщательно продуманном маршруте бунтовщиков. Двойные двери вели прямо во двор, и Земолай распахнула их – навстречу полной катастрофе.

Сработала сигнализация периметра.

Та, которой нынче вечером полагалось быть отключенной.

Грохот и вой разбивались пунктиром мигающих розовых и фиолетовых огней. Призыв к башне: если вы нас не слышите, то увидьте нас, увидьте нас. Внешние ворота запечатались. Писк датчиков на внутренних дверях вел обратный отсчет, скоро замкнутся и они.

Элени и Тимьян бежали через двор, шатаясь под тяжестью набитых рюкзаков. Следом показалась Гальяна, шок на ее лице служил верным признаком вины – где бы ни была, что бы ни пыталась сделать, тревогу явно спровоцировала она. Без веса оружия за спиной она быстро догоняла товарищей.

Они откровенно драпали, даже не сворачивая под прикрытие внутреннего коридора – что было разумно, поскольку он вот-вот должен был закрыться и запереть всех внутри.

Их ужас Земолай отметила почти задним числом. Внимание ее было приковано не к ним, а к противоположной стороне двора, к похожим как близнецы фигурам, выступающим из расположения командования.

Меха Водайя. Клочок тьмы в обрамлении сияющих серебряных крыльев. А рядом с ней еще один крылатый, молодой мужчина с ярким желто-зеленым оперением, ее новый протеже, юный и восторженный крылатый Митриос.

В безучастном спокойствии задворками сознания Земолай понимала, что Водайя всегда уходит последней. Она сначала доделывает работу, которой ей приходится заниматься, потому что ее работа важнее, чем пафосная церемония выпуска.

Но то – задворки сознания. А на переднем крае бушевала огненная буря гнева, боли, обиды, ревности и страха. И Земолай хотелось драться, хотелось причинять боль, хотелось разорвать кого-то голыми руками, зубами и неистовой силой своей ярости. Пусть ничего не выйдет, все лучше умереть, хотя бы попытавшись.

Но Водайя встретилась с ней взглядом через двор, и Земолай застыла как вкопанная.

Глава тринадцатая

Боги говорят, что не отдаляются от нас, просто они устали и нуждаются в отдыхе, но кто в это поверит? Рабочие винят земледельцев, техники винят воинов и так далее, они растерзают друг друга на части, прежде чем все закончится.

О, это невыносимо! И мы сами навлекли это на себя!

Дневник Схола Пьеренски

До этого момента Зенина жизнь балансировала, подобно канатоходцу. С одной стороны ее родные (Никлаус), с другой – избранная ею секта (Водайя). Два обязательства, тщательно, отчаянно разделяемые.

А теперь все разваливалось.

За прошедший месяц конфликт только обострился. Каждый раз, стоило боям стихнуть, происходили или взрыв на фабрике, или диверсия на электросетях, или очередная уличная демонстрация, перерастающая в беспорядки. Производственные цепочки нарушились. Торговля застопорилась.

С пугающей регулярностью появлялось новое оружие: снаряды, бомбы, скрытые клинки. Годами техники упирались, не желая разрабатывать подобные инструменты для назначенных богом воинов меха-секты, и все это время запасали их для себя.

А потом в рабочих районах обнаружились брошюры, напечатанные вопреки воле руководства как книжников, так и мехов, с объявлением о публичном чтении рукописи еретика Викенци. Хаос продолжался недолго. Два десятка агитаторов арестовали, шестерых ранили, а остальные разбежались с места встречи, но никаких