Крылья за спиной - Саманта Миллс

Команда крылатого Пиливара не успокоилась, пока не отследила происхождение подстрекательской брошюры: издана Милар Никлаусом, вероятно при помощи его отца Милар Томела. Агитаторами из секты книжников, решительно настроенными совратить наивных рабочих на указанный Викенци путь отрицания божества.

А как только выяснилось, что Никлаус и его отец пропали без вести, тайно покинув дом еще месяц назад… стало лишь вопросом времени, когда их единственную оставшуюся в живых родственницу, Паву Земолай, вызовут на допрос.

Зеня с ужасом смотрела на доказательства, разложенные на полу перед ней.

Все брошюры были старательно написаны от руки густыми синими чернилами на дешевой желтоватой бумаге. Провокационный текст подробно перечислял предполагаемые преступления захватчиков-мехов и призывал к живой демонстрации, подробности которой обещалось раскрыть очно в ходе чтения. (Это была дерзкая уловка: технически чтение не являлось публикацией.)

К тому времени, как Зеня дочитала до последнего восклицательного знака, мир вокруг нее померк, остался лишь далекий гул. Текст бесил, преступно перевирал факты, предавал все, что она пыталась сохранить. И она узнала бы этот почерк где угодно.

Наконец ей удалось выдавить ответ, голос слушался плохо:

– Мне об этом ничего не известно. Я… я уже больше двух лет живу в Паве.

Она стояла на коленях в молитвенной позе посреди маленькой комнатки без окон. Над ней нависала крылатая Диетра, не менее устрашающая от того, что оставила за дверью свои крылья, источавшие неодобрение каждым острым пером.

– Когда ты в последний раз общалась с родней?

– Я…

Зеня лихорадочно соображала, прикидывая, видел ли кто-нибудь, как она в последний раз выходила с территории. Что ответили бы, будучи спрошены, ее соседи по казарме? Какую часть правды можно выдать, чтобы скрыть остальное?

– Раньше мы переписывались, – сказала она.

– Раньше?

– Мой брат… Милар Никлаус… мы оба были очень заняты. Несколько месяцев назад мы потеряли связь. Можете проверить на почте.

Последнее она выпалила слишком оправдательным тоном и понимала это.

– В нашем распоряжении много записей, – холодно заметила Диетра. – В том числе и из почтовой службы. Почему ты не рассказала об этих письмах своему наставнику?

– В них не содержалось ничего примечательного.

– А где эти письма сейчас?

– Выкинула. У меня не было причин их хранить.

Губы Диетры сжались в тонкую ниточку.

– Ты знала о ситуации в городе.

– О ситуации – да. Я не знала, что в этом замешаны мои родные.

Простая ложь, но увесистая. Лучше прослыть тупой невеждой, чем стать предателем.

Крылатая Диетра доставала ее еще минут двадцать, прежде чем, пригнувшись, выйти. Зеня глубоко вздохнула и стала ждать. Она ждала.

Минуты текли, и пусть каждая из них казалась часом, Зене все равно думалось, что прошло уже больше времени, чем необходимо. Неужели место Диетры займет другой крылатый? Зеня пыталась размышлять о чем-нибудь другом, о чем угодно, но отвлечься никак не получалось. Если она переставала беспокоиться из-за крылатых, то начинала переживать о Никлаусе, а стоило вспомнить о нем, как на глазах вскипали гневные слезы.

Дверь снова отворилась, явив знакомые крылья.

– Следуй за мной, – велела Водайя. – Или ты предпочтешь остаться здесь?

Зеня поспешила за ней. Они прошли мимо крылатой Диетры, и та проводила их задумчивым взглядом. Стоявший рядом с ней крылатый Ракса нагнулся и что-то шепнул ей на ухо, отчего Диетра сердито на него зыркнула. Только когда они с Водайей пересекли тренировочный полигон и оказались на безопасном расстоянии от большого вестибюля и его многочисленных дверей-шпионов, Зеня произнесла:

– Спасибо, я не знала, сколько еще…

Водайя развернулась, и Зеня замерла.

– Меня-то за дуру не держи, – прошипела она. – Я подтвердила твое невежество в этом вопросе. И хотела бы в него верить. Но ни секунды не думай, что можешь лгать мне. Я знаю, что ты навещала родных. Мне известно твое местонахождение в любой момент времени. Ты на моей ответственности. Твои действия отражаются на мне. Это тебе понятно?

Зеня молчала. Сегодня правильного ответа не было.

– Крылатая Диетра – командир моего квадранта, – наседала Водайя. – Она доверяет моему мнению, но всему есть предел. Тебе придется доказать свою безусловную преданность, Пава Земолай. Безусловную! Если хочешь вернуть доверие соратников – если хочешь предстать чистой перед меха-дэвой, когда придет время просить крылья, – советую тебе быть очень осмотрительной. Понимаешь?

– Да.

Водайя устремила невидящий взгляд куда-то мимо. Стало заметно, насколько она устала, и на миг Зене нестерпимо захотелось все ей рассказать. Она владела информацией, жизненно важными сведениями, ведь если Никлаус обнаружил рукопись во время рутинной инвентаризации, то курировал его Схола Петке, а Зеня знала тот этаж башни как свои пять пальцев. Она попыталась вообразить, как мехи распорядятся полученными данными, – и затолкала слова обратно.

Тут Водайя кивнула себе, внутренне придя к некоему решению, и заговорила с Зеней тоном окончательного приговора:

– Оставайся в комплексе, где я могу поручиться за твое местонахождение. Не принимай никакой корреспонденции. Посвяти себя учебе. И я рассчитываю, что ты выполнишь любую мою просьбу. О чем бы я тебя ни попросила.

* * *

В течение следующих недель Зеня варилась в собственноручно созданном аду. Если раньше она стремилась произвести впечатление на Водайю, то теперь отчаянно пыталась доказать, что ее присутствие ценнее, чем отчисление.

Это означало безупречность во всем. Это означало практически не расставаться с флаконом таблеток. Это означало учиться так, будто от каждого правильного ответа зависит ее жизнь, и это означало без колебаний выполнять все приказы Водайи.

Маленький подарок судьбы: из-за дополнительной нагрузки она почти не появлялась в расположении отряда, где ее пятерка старательно исключала ее из любого разговора. После допроса они сделались недоверчивы и пренебрежительны – когда вообще давали себе труд обратить на нее внимание. Это раздражало (она это заслужила). Но она заслужила это (ох, как это раздражало).

У Зени хватало поводов для беспокойства из-за крылатой Водайи.

– Ты отвлекаешься! – кричала наставница, швыряя учебные ножи Зене под ноги. – Ты отнимаешь у меня время! Я была о тебе лучшего мнения!

День за днем Зеня произносила только «да» и «извините», а затем приходила в расположение отряда и снова повторяла «да» и «извините», а потом запиралась на ночь у себя в комнате и тренировала новые способы сказать «да» и «извините», а утром применяла их на практике – и они не помогали, ни капли.

А затем, спустя недели поражения всех целей до единой и произнесения всех положенных реплик, Зеня вдруг обнаружила, что ее по-настоящему хвалят. Слова пролились ей на душу благословенным дождем после долгой засухи.

– Не думай, что я не замечаю, сколько