Лекарь Империи - Сергей Витальевич Карелин

— Уверен, что нет, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно более уверенно. — Меня направил лично Игнат Семенович.

— Ну, раз Игнат Семенович… — Кристина пожала плечами и взяла в руки телефонную трубку. — Сейчас уточним.

Она набрала внутренний номер и через пару секунд начала быстро говорить в трубку. Потом ее лицо вдруг вытянулось, глаза округлились, и она начала отодвигать трубку от уха так, будто оттуда вот-вот вырвется струя кипятка.

Я не слышал, что именно ей говорил Киселев, но, судя по ее реакции, разговор был не из приятных. Кажется, Игнат Семенович в гневе был страшен.

Когда она наконец положила трубку, вид у нее был немного помятый. Щеки пылали, а в глазах стояло обиженное выражение.

— Да-да, проходите, адепт Разумовский, — процедила она сквозь зубы, стараясь, однако, улыбнуться мне как можно любезнее. Кажется, нагоняй от начальства подействовал на нее отрезвляюще. — Мастер-целитель Шаповалов сейчас в восьмой операционной. Это на следующем этаже. Вам нужно подняться по лестнице в конце коридора, там будет указатель «Операционный блок». Восьмая — налево по коридору.

Несмотря на явное недовольство после разговора с Киселевым, Кристина все же не упустила возможности стрельнуть в меня своими очаровательными глазками и одарить такой улыбкой, от которой у любого нормального мужчины должны были бы подкоситься ноги. Я, однако, устоял. У меня сейчас были дела поважнее.

Чтобы было понятнее, как тут все устроено: наша Центральная Городская Больница — это целый медицинский городок.

Подстанция скорой помощи, где я до этого момента обитал, располагалась на первом этаже одного из корпусов, с отдельным выездом для машин.

Хирургическое отделение, куда меня только что перевели, занимало весь пятый этаж этого же корпуса. А вот операционный блок — это было святая святых, он находился этажом выше, на шестом, и представлял собой отдельный, изолированный мир со своими строгими правилами и атмосферой.

Мастер-целитель Игорь Степанович Шаповалов, к которому я направлялся, был одним из ведущих хирургов больницы, светилом местной медицины, и, по слухам, заведовал отделением общей и экстренной хирургии. То есть, человеком он был очень серьезным и влиятельным.

Я поблагодарил Кристину и направился по указанному маршруту. Фырк, который до этого сидел смирно, видимо, наслаждаясь сценой с разгневанным Киселевым, тут же оживился.

— Ну, двуногий, вот это я понимаю — карьерный рост! — он чуть ли не подпрыгивал у меня на плече от восторга. — Хирургия! Экшен! Первое настоящее дело! А какие тут медсестрички! М-м-м, просто пальчики оближешь! Ты видел, какие у этой Кристины… э-э-э… глаза? Огромные, голубые, как озера! Твоя Вероника и рядом не стояла! Хотя… у Вероники тоже есть свои прелести, не спорю. Но эта! Эта — просто богиня! Давай, двуногий, не теряйся! Покажи ей, на что способен настоящий мачо!

— Перестань пошлить, Фырк! — мысленно одернул я его, хотя самому было немного смешно от его энтузиазма. — У меня сейчас другие задачи.

Но в душе я, конечно, тоже радовался. Хирургия — это было то, к чему я стремился.

Здесь я мог применить свои знания и навыки в полной мере. Здесь я мог расти как специалист. Здесь я мог спасать жизни, а не просто возить пациентов от дома до больницы.

Да и зарплата… я очень надеялся, что зарплата в хирургии будет сильно выше, чем на скорой. Чтобы можно было наконец-то съехать из этой моей убогой конуры в квартирку получше. Пусть даже в том же не самом безопасном районе, но хотя бы с нормальными обоями и не скрипучим диваном.

Пока я шел по длинному коридору шестого этажа, направляясь к операционному блоку, мой телефон пискнул. Сообщение от Вероники.

«Илья, как это понимать⁈ Я пришла на смену, а мне сказали, что у меня новая напарница, какая-то девчонка-адептка только что из академии! А ты⁈ Что с тобой случилось? Куда ты пропал⁈ Я волнуюсь!»

Я быстро набрал ответ:

«Вероника! Не волнуйся, со мной все в порядке. Просто… меня перевели в хирургическое отделение. Сегодня первый день. Вечером все подробно расскажу, хорошо?»

Ответ прилетел почти сразу:

«В хирургию⁈ Ого! Илья, это же просто здорово! Я так рада за тебя! От всей души! Такой талант, как у тебя, действительно не должен гонять на скорой! Ты заслуживаешь большего! Хотя… если честно, мне будет тебя очень не хватать. Ты лучший напарник, который у меня когда-либо был».

От ее слов у меня на душе стало как-то особенно тепло. Приятно, черт возьми, когда тебя ценят.

Я дошел до массивной двери с надписью «Операционный блок. Вход строго по пропускам». За ней оказался небольшой санпропускник. С одной стороны располагались шкафчики для уличной обуви и одежды, с другой — полки со стопками чистых хирургических костюмов, шапочек, масок и бахил.

Я быстро переобулся, натянул на себя свежий зеленый костюм, шапочку, повязал маску. Потом сунул руки в специальный артефакт, встроенный в стену, — небольшое углубление, из которого тут же ударила струя прохладного, чуть покалывающего тумана.

Секунда — и мои руки были идеально чистыми и продезинфицированными. Удобная штука, надо сказать. Гораздо лучше, чем долгое и нудное мытье под краном с мылом и щеткой, как это было в моем прошлом мире.

Сделав глубокий вдох, я толкнул дверь и вошел в восьмую операционную.

Первое, что бросилось в глаза, — это количество народа. В довольно просторном, залитом ярким светом операционных ламп помещении находилось не меньше десяти человек! Многовато для одной операции, даже сложной.

Кто все эти люди? И почему они все так удивленно смотрят на меня?

В центре, у операционного стола, на котором уже лежал пациент, полностью накрытый стерильными простынями так, что виден был лишь небольшой участок операционного поля, стоял мастер-целитель Шаповалов.

Высокий, худощавый мужчина лет пятидесяти. Его лицо было почти полностью скрыто хирургической маской и шапочкой, но строгий, сосредоточенный взгляд его серых глаз из-под густых бровей говорил о многом.

Я мельком разобрал стоящих рядом с ним — двое ассистентов, операционная сестра и анестезиолог. Остальные, видимо, были наблюдателями — какие-то молодые люди в таких же халатах и масках.

— А вы кто такой, молодой человек? — Шаповалов оторвался от пациента и резко повернулся ко мне. Голос у него был низкий, властный и не предвещающий ничего хорошего. — И что вы здесь делаете? У нас операция сейчас начнется.