Побочный эффект - Вадим Юрьевич Панов

Нейросеть точно знала состояние счёта Локры и могла так говорить. Пока могла. Потому что если у них ещё два-три дня не будет клиентов, то придётся бросаться за любым.

— Может, сходить к «Воротам»?

«Их вышибалы тебя не любят», — напомнил доппель.

— Зато их клиентам я нравлюсь.

«Подожди, кажется появилось что-то интересное…»

Нейросети летали по Сети, собирали информацию с «дружественных», то есть взломанных или оплаченных видеокамер и дронов, и видели намного дальше хозяев.

— Что именно интересное?

«Не “что”, а “кто” — перспективный клиент».

— Откуда ты знаешь?

«Сужу по одежде, — объяснил доппель. И приказал: — Поспеши, Локра, пока конкурентки не опередили!»

— Точно перспективный?

«Ещё какой!»

И девушка быстрым шагом направилась по маршруту, который проложила нейросеть.

///

Большие города безжалостны к рекам. Да и к любым водоёмам. И даже если их не используют, как в Венеции, в качестве канализации, они всё равно оказываются грязными: мутная вода, всевозможный мусор, как на поверхности, так и на дне, отвратительного вида пена… Однако ночью, особенно с высоты гранитной набережной, помоечные следы цивилизации перестают быть заметными, зато в тихой воде отражается электрическое сияние города, и река кажется красивой. Загадочной. Представляется таинственной дорогой, проходящей через город в Неведомое. В мир, который спрятан далеко-далеко отсюда, а может скрывается в хитросплетении старинных улиц. И ещё кажется, что если пойти по набережной, то в какой-то момент можно оказаться на самой таинственной дороге и унестись в прошлое… Или в будущее… Или в Тайну… Особенно если стелется легчайший туман…

По ночам городские реки завораживают. Как и любая другая вода.

И поэтому Эдмонду Кравецу нравилось бывать на любых набережных, неважно, река это, озеро, море или океан — он считал, что у каждого города должна быть своя вода, потому что именно она делает город живым. Вода, а не люди — в этом Кравец был абсолютно убеждён, потому что считал, что люди всё делают мёртвым. Даже воду. И ещё люди безжалостно убивают тишину, не щадят даже городскую тишину, хрупкую, наполненную фоновыми шумами, но такую важную и отлично слышную у воды. Кравец ещё и поэтому любил воду: она дарила тишину даже в центре города, и потому поморщился, когда это сокровище разорвали цокающие каблуки. Цоканье приближалось, поэтому Кравец посмотрел на пришедшее с одного из охраняющих его дронов изображение. Сначала недовольно посмотрел, но потом улыбнулся: то, что нужно, точнейшее попадание в десятку.

Орочья кровь…

Нет, разумеется, генофлексовая кровь, но сейчас это не имело значения, поскольку из ночного московского мрака к Эдмонду приближалась настоящая зеленокожая стерва. Оркесса. Крепконогая, полногрудая, с ярко-женственной фигурой, которую выгодно подчёркивали мини-юбка и топ на тонких бретельках, сшитый под корсет. Волосы густые, рыжие, длинные, выбритые на висках. Заострённые уши, большие жёлтые глаза — «кошачьи», и два клыка, растущие из нижней челюсти.

Девушка так сильно соответствовала желанию Эдмонда, что он с трудом сдержался, чтобы сразу не предложить ей двойной или тройной ценник.

— Решил утопиться?

«Профессионалка», — подсказал доппель.

— Да какая разница?

— Что ты сказал? — Девушка услышала невнятную фразу, но не поняла, что она обращена не к ней.

— Я ждал тебя, — улыбнулся Кравец.

— Откуда ты знал, что я приду? — растерялась оркесса.

— Я не знал, я надеялся.

Девушка улыбнулась. И отметила про себя, что нейросеть не ошиблась: одежда на незнакомце была хоть неброской, но дорогой, умные очки в платиновой оправе, об этом Локре подсказал доппель, на руке — дорогущие часы. Таких мужчин обычно сопровождают телохранители или дроны, однако этот был один. Или же его охрана держалась на почтительном расстоянии, давая возможность хозяину погулять в одиночестве.

«А как же они пропустили меня? Он захотел, чтобы я подошла? Ему нравятся орки?»

Локра поняла, что выгодный клиент никуда не денется, и задышала чуть глубже, отчего грудь стала ходить активнее, что, в свою очередь, заставило Эдмонда засопеть.

— Они настоящие? — Кравец кивнул на клыки. — Или съёмные протезы?

— Настоящие.

— Я ведь проверю.

— Сколько угодно.

«Она вырастила настоящие клыки!»

С каждым мгновением Эдмонд заводился всё сильнее.

— Позволишь?

— Конечно.

Он приблизился, вновь остановился — на пару секунд, чтобы вдохнуть запах оркессы — приятно нечеловеческий, затем потянулся и медленно лизнул правый клык. А потом поцеловал. Это было странно и не очень удобно — на первый взгляд, но Кравец хорошо знал, какое удовольствие может доставить женщина с таким строением нижней челюсти. Прильнувшая к нему женщина, обладающая идеальной для него фигурой.

— Как тебя зовут?

— Локра.

— Давно в Орде?

— Всю жизнь. — Она коснулась пальцами груди Кравеца. — Как тебя зовут?

— Харун ар-Рашид.

— Какое интересное имя. Филиппинское?

— Ты знаешь о Филиппинах? — удивился Эдмонд.

— Это большое государство в Южной Америке, — уверенно ответила Локра. И добавила: — Никогда не была в Южной Америке.

— А где ты была?

— В Коммунарке.

— Это далеко?

— Ты не местный?

— Сегодня — местный.

— Что у тебя за акцент?

— Филиппинский.

— Я так и подумала. — Она выдержала паузу. — Сотня.

— Она уже на твоём счету.

— Как ты хочешь это делать?

— В первый раз — в том переулке. — Он кивнул на неосвещённый проход между домами.

— Будет второй?

— Это проблема?

— Сотня — это за час.

— Тогда вот ещё пять сотен и перестань говорить о времени.

Обалдевшая от радости Локра схватила Эдмонда за руку и потащила к переулку.

* * *

— Почему ты не пользуешься доппелем? — неожиданно спросила Джада.

Вопрос вызвал у Паскаля удивление:

— Это важно?

Они сидели за столиком уличного кафе, наслаждались тёплой ночью, хорошим вином и обществом, которое так долго искали. Обществом друг друга. Говорили обо всём на свете, прыгая с темы на тему, иногда говорили взахлёб, одновременно, иногда замолкали и смотрели друг другу в глаза. Не обсуждали это, не договаривались, но как-то поняли, что могут спрашивать о чём угодно, и спрашивали, и отвечали честно. В результате разговор постепенно становился всё более и более личным, однако этот вопрос показался фрикмейстеру странным.

— Я хочу знать о тебе больше, — объяснила Джада. — Почему ты не пользуешься доппелем?

— Как ты догадалась?

— У тебя редко бывают паузы после моих вопросов, а если