Индульгенция 6. Без права на ошибку - Тимур Машуков

Быстро, яростно, как всадница, несущаяся в атаку. Ее бедра хлопали о мои, тело извивалось в экстазе. Она прижимала мои руки к матрасу, доминируя, требуя. Я отвечал ей толчками снизу, встречая каждое ее движение. Наши стоны смешивались в диком дуэте. Она наклонялась, ее грудь касалась моей груди, соски терлись о кожу. Ее губы снова нашли мои, поцелуй стал грязным, влажным, с укусами.

Снежана наблюдала, стоя на коленях рядом. Ее рука бессознательно скользила по своему животу, ниже, к влажной прохладе между ног. Ее глаза не отрывались от места нашего соединения, от того, как Настя поглощала меня, как ее тело трепетало в экстазе. На лице Снежаны читалась смесь шока, возбуждения и жгучего желания.

— Хочешь попробовать? — Настя вырвалась от моих губ, ее голос был хриплым от наслаждения. Она замедлила бешеный ритм, но не остановилась. — Иди сюда… Сзади… Покажи ему свою… невинность.

Снежана, словно в трансе, подчинилась. Она поднялась, ее движения были плавными, как в танце. Ее ночная рубашка скользнула на пол, открывая хрупкое, бледное тело, большую грудь с маленькими, нежными розовыми сосками, стройные ноги. Она подошла сзади, ее руки легли мне на грудь, губы коснулись шеи. Ее поцелуй был легким, как дуновение, но от него по спине пробежал холодок страсти. Ее тело прижалось к моему боку, я чувствовал ее дрожь, ее учащенное дыхание.

Настя, видя это, ускорилась снова, поднимая волну наслаждения в нас обоих. Она схватила руку Снежаны, направила ее вниз, к месту их соединения.

— Потрогай! — приказала Настя. — Почувствуй, как он во мне! Как он готов для тебя!

Пальцы Снежаны, дрожа, коснулись скользкой плоти, скользнули по моему стволу, погруженному в Настю, нащупали натянутый вход. Она ахнула, почувствовав пульсацию, жар.

— Теперь… твоя очередь, — прошептала Настя, замедляя движения до томных покачиваний. — Ложись… Под него. Прими его. Прими боль. Прими наслаждение.

Снежана послушно опустилась на спину рядом. Ее ноги раздвинулись, открывая взгляду девственный ландшафт — аккуратно выбритый лобок, влажные, пульсирующие губы. Ее глаза были закрыты, губы сжаты. Но тело было готово.

Настя резко поднялась с меня. Я почувствовал холод воздуха на влажном члене. Она толкнула меня к Снежане.

— Иди, Видар, — ее голос звучал хрипло и властно. — Возьми свою награду. Возьми ее невинность. Жестко. Чтобы запомнила.

Я перевернулся, оказавшись между ног Снежаны. Она открыла глаза. В них был страх, но не паника. Доверие. Жажда. Я наклонился, поцеловал ее. Нежно. Глубже, чем с Настей. Мои губы успокаивали, язык ласкал. Мои пальцы нашли ее клитор, начали нежно массировать. Она застонала, ее бедра приподнялись навстречу.

— Расслабься… — прошептал я ей в губы. — Я буду нежен… сколько смогу.

Но Настя стояла рядом, ее рука легла мне на ягодицы, подталкивая.

— Нежен? Нет! — прошипела она. — Она ждала этого! Она хочет почувствовать силу! Войди в нее! Разорви ее! Сделай эту текущую самку своей!

Ее слова, как и ее пальцы, впившиеся мне в плоть, подстегнули. Я направил член к дрожащему входу Снежаны. Головка уперлась в барьер невинности. Она вскрикнула — коротко, испуганно. Я посмотрел ей в глаза.

— Готова?

Она кивнула, закусив губу. Ее пальцы впились в мои плечи.

Я толкнул.

Один резкий, мощный толчок. Преодолевая сопротивление. Разрывая нежную плоть. Входя в горячую, невероятно тесную глубину.

— А-А-АХ! — крик Снежаны был пронзительным, в нем смешалась боль и невероятное облегчение. Ее тело сжалось вокруг меня, как тиски. — Видар! Больно! Но… так хорошо!

Я замер, давая ей привыкнуть, чувствуя, как ее внутренности судорожно сжимают меня, как горячая волна ее крови смешивается с ее соками. Я наклонился, целуя ее слезы, ее лоб, шепча слова утешения. Ее тело постепенно расслаблялось, боль уступала место странному, нарастающему теплу, пульсации.

— Двигайся! — приказала Настя, не прекращая своих ласк. — Дай ей настоящего! Дай ей тебя всего!

Я начал двигаться. Сначала медленно, осторожно, входя в Снежану. Она застонала, ее ноги обвили мою талию. Ее внутренности обжигающе сжимали меня, адаптируясь, принимая. С каждым толчком ее стоны становились громче, менее болезненными, более… жаждущими. Ее руки обняли меня, пальцы впились в спину.

Я терял контроль. Ритм ускорился. Толчки стали глубже, мощнее. Снежана кричала теперь от чистого наслаждения, ее тело трепетало подо мной, ногти оставляли следы на моей коже.

— Да! Да, Видар! Так! — кричала она, теряя остатки стеснения. — Больше! Дай мне больше!

Настя, чувствуя, как мое тело напрягается до предела, поднялась. Она прижала свою пылающую щель к моему лицу.

— Лижи меня, милый! — застонала она. — Пока ты трахаешь невесту… займи рот! Не теряй время!

Я повиновался, уткнувшись лицом в ее влажную плоть. Язык нашел клитор, лаская его, вводя в нее пальцы. Ее стоны слились со стонами Снежаны. Комната наполнилась музыкой плоти — хлюпающими звуками, прерывистыми вздохами, криками наслаждения.

Я был между ними. В Снежане. Настя — на моем лице. Наслаждение достигло критической массы. Я чувствовал, как Снежана сжимается вокруг меня судорожными спазмами, ее крик оглушил меня — первый оргазм, сильный, как землетрясение, сотрясший ее тело. Ее внутренности, сжимаясь в экстазе, подтолкнули меня к краю.

Настя, почувствовав это, заорала:

— Кончай в нее! Дай ей свою силу! Наполни ее!

Последний, мощный толчок — и я погрузился в пучину собственного извержения. Горячие струи били глубоко в Снежану, заполняя ее. Я зарычал, тело выгнулось в дугу. Настя, доведенная моим языком, кончила одновременно, обдав мое лицо горячими струями, ее тело билось в конвульсиях.

Мы рухнули на кровать — сплетенная, липкая, дышащая навзрыд куча тел. Снежана прижалась ко мне, ее тело все еще мелко дрожало от отголосков оргазма, ее девственная кровь и моя сперма смешивались на ее бедрах. Настя рухнула рядом, ее рука легла мне на грудь, нога перекинулась через мои бедра.

Тишина. Только тяжелое дыхание троих. Запах секса, пота и крови висел в воздухе. Лунный свет, пробивавшийся сквозь занавеску, серебрил наши тела. Снежана тихо плакала, но это были слезы облегчения, счастья, преодоления. Настя смеялась — хрипло, счастливо.

— Ну что, милый? — ее голос был довольным. — Вытянул фронт? Теперь мы… твои. Официально. И не только на словах.

Я обнял их обеих — огненную Настю и ледяную, но теперь растопленную Снежану. Мои невесты. Мой тыл. Моя сила. Больше не нужно было сдерживаться. Ни в желании. Ни в любви. Ни в грядущей войне. Мы были едины. Телом. И,