Я – Товарищ Сталин 6 - Андрей Цуцаев

Скрипнула входная дверь внизу, и Акико замерла. Она встала, поправив волосы, заколотые деревянной шпилькой, и разгладила кимоно. Дверь в комнату отодвинулась, и в проёме появился Хирота Коки. Он был одет в тёмный европейский костюм, сшитый по последней моде, но без галстука. Его лицо, обычно строгое, выглядело усталым, тёмные круги под глазами выдавали бессонные ночи.

— Акико, — сказал он, слегка кивнув, и его голос был мягким, почти тёплым. — Ты выбрала необычное место.

Акико улыбнулась, стараясь скрыть напряжение. Она указала на дзабутон напротив стола.

— Прошу, господин Хирота, присаживайтесь. Здесь тихо, и никто не потревожит. Я приготовила чай.

Хирота слегка приподнял бровь, но сел. Он смотрел на неё с любопытством, словно пытался понять, что скрывается за её спокойной улыбкой. Акико налила чай в его чашку, поставила чайник и села напротив, сложив руки на коленях.

— Ты редко зовёшь меня в такие места, — сказал Хирота, сделав глоток чая. — Сегодня всё иначе. Почему, Акико? Что ты хочешь обсудить?

Его тон был лёгким, почти игривым, но Акико знала, что он редко говорит что-то просто так. Она опустила глаза, глядя на пар, поднимающийся от её чашки.

— В «Сакура-но-хана» слишком много глаз и ушей. Здесь мы можем говорить спокойно, господин Хирота.

Хирота кивнул. Он откинулся назад, изучая её лицо.

— Ты знаешь, Акико, в наше время даже стены слушают. Но я доверяю тебе. Ты всегда была осторожна, и я ценю это. Так что за дело привело тебя сюда? Не для того же, чтобы просто угостить меня чаем?

Акико почувствовала, как её горло сжалось. Его слова были комплиментом, но в них был намёк на предупреждение. Она сделала ещё один глоток чая, собираясь с мыслями. Свёрток лежал на столе, прикрытый её рукавом, и она знала, что момент настал. Страх сковывал её, но она вспомнила слова Танаки о войне, о тех, кто ещё может жить.

— Господин Хирота, — начала она, её голос был тихим, но твёрдым. — Я позвала вас не просто так. Есть кое-что, что я должна передать вам.

Его брови слегка приподнялись, но он не перебил. Акико медленно вытащила свёрток из-под рукава и положила его на стол.

— Что это? — спросил Хирота, его голос стал серьёзнее, взгляд остановился на свёртке. — И почему ты решила, что я должен это видеть?

— Это информация, — ответила Акико, стараясь говорить ровно. — Мне сказали, что она важна. Для вас. Для Японии.

Хирота наклонился вперёд. Он не протянул руку к свёртку, но его пальцы замерли на чашке, словно он оценивал ситуацию.

— Кто тебе это дал? — спросил он, и в его голосе появилась стальная нотка. — И почему ты думаешь, что можешь принести мне что-то подобное? Ты понимаешь, насколько это опасно?

Акико выдержала его взгляд.

— Человек, которому я доверяю, — сказала она, стараясь говорить уверенно. — Он сказал, что это может повлиять на ваши решения. Он говорил о войне, о Маньчжурии, о том, что страна на краю пропасти.

Хирота молчал, его лицо стало неподвижным, словно маска. Он медленно протянул руку и взял свёрток, его пальцы двигались осторожно, словно он держал что-то опасное. Он не стал разворачивать его, а просто положил на колени, продолжая смотреть на Акико.

— Ты понимаешь, что делаешь? — спросил он, его голос был тихим, но в нём чувствовалась угроза. — Это не игра, Акико. Если это то, о чём я думаю, ты ставишь под удар не только себя, но и меня. И всех, кто с нами связан. Почему ты пошла на это? Что он тебе обещал?

— Он ничего не обещал, — ответила Акико, её голос дрожал, но она заставила себя продолжить. — Он говорил о людях, которые голодают, о ценах на рис, которые растут, о солдатах, которые не возвращаются домой. Я не политик, господин Хирота, я певица. Но я вижу, как Гинза сияет снаружи, а внутри я вижу страх и отчаяние. Если эта записка может что-то изменить, я должна была передать её вам.

Хирота смотрел на неё, его глаза были холодными, но в них мелькнула тень любопытства.

— Ты веришь в красивые слова, — сказал он, его голос был полон сарказма. — Но мир не меняется от записок. Ты думаешь, я не знаю о голоде? О санкциях? О том, что флот едва держится? Я читаю отчёты, Акико, каждый день. Генералы требуют войны, промышленники — прибыли, народ — хлеба. Что ты хочешь, чтобы я сделал с этим? — он слегка приподнял свёрток, не разворачивая его.

— Прочтите, — сказала Акико, её голос стал твёрже. — Если там ложь, выбросьте его. Если правда, вы можете пересмотреть планы. Я не знаю, что там, но я верю, что вы сделаете правильный выбор.

Хирота усмехнулся, но в его смехе не было веселья.

— Правильный выбор, — повторил он. — Ты думаешь, у меня есть выбор? Генералы хотят наступления, дипломаты говорят о переговорах, а Кэмпэйтай видят врагов в каждом углу. Ты знаешь, что будет, если они узнают, что ты принесла мне это?

— Я знаю, — сказала Акико тихо. — Я знаю, что они делают с теми, кто им мешает. Я видела, как люди исчезают. Но я не могла молчать. Если есть шанс, что это остановит войну, я должна была рискнуть.

Хирота встал, его движения были резкими, и Акико невольно отшатнулась. Он заметил это и замер, его лицо смягчилось, но гнев всё ещё горел в его глазах.

— Ты не понимаешь, во что ввязалась, — сказал он, понизив голос. — Это может быть проверка, Акико. Кэмпэйтай любят такие игры. Они могли подослать этого человека, чтобы проверить твою лояльность. Или мою. Если я открою этот свёрток и там что-то, что они сочтут предательством, нас обоих найдут в реке Сумиде. Ты этого хочешь?

— Нет, — ответила Акико. — Я не хочу этого. Но я не могу жить, зная, что могла что-то сделать и не сделала. Вы — человек, который решает судьбу страны. Если там правда, вы можете остановить это безумие.

Хирота смотрел на неё, его дыхание было тяжёлым. Он медленно сел обратно, положив свёрток на стол. Его пальцы дрожали, когда он начал разворачивать бумагу. Акико затаила дыхание, её глаза следили за каждым его движением. Бумага раскрылась, и внутри оказался сложенный лист, исписанный аккуратным почерком. Хирота взял его, развернул и начал читать. Его лицо оставалось неподвижным, но Акико заметила, как его брови слегка нахмурились, а губы сжались в тонкую линию.

— Это опасно, Акико, — сказал он наконец, не отрывая глаз от бумаги. — Здесь данные, которые не должны быть у обычного человека. Разведка о русских,