Я – Товарищ Сталин 6 - Андрей Цуцаев

— Тогда что вы сделаете? — спросила Акико, её голос был едва слышен. — Выбросите его? Или используете?

Хирота сложил лист и положил его обратно в бумагу. Он посмотрел на неё, его взгляд был тяжёлым.

— Я не знаю, — сказал он честно. — Я не могу доверять этому. Не могу доверять тебе, Акико, после этого. Ты поставила нас обоих под удар. Почему ты не пришла ко мне раньше? Почему не рассказала, кто он?

— Потому что я не знаю, кто он, — ответила она, её голос дрожал. — Он был осторожен, как и я. Он сказал, что это единственный шанс. Я не могла отказаться.

— Ты должна была, — отрезал Хирота, его голос стал резким. — Ты должна была выбросить этот свёрток и забыть о нём. Теперь я должен решать, что с этим делать. И с тобой.

Акико почувствовала, как её сердце упало.

— Вы думаете, я предательница? — спросила она, её голос был полон боли. — Я сделала это, потому что верю, что вы можете изменить ход событий. Я не шпионка, господин Хирота. Я человек, который видит, как простые люди страдают.

Хирота смотрел на неё, его лицо смягчилось, но глаза остались холодными.

— Я не думаю, что ты предательница, — сказал он тихо. — Но ты наивна. Ты думаешь, что одна записка может остановить войну? Война — это машина, Акико. Её не остановить бумажкой. И ты только что сделала себя мишенью.

— Тогда что мне делать? — спросила она, её голос дрожал. — Забыть? Петь и притворяться, что всё в порядке?

— Да, — сказал Хирота. — Ты должна забыть. И ты не должна больше встречаться с этим человеком. Кто бы он ни был, он использует тебя. И я не смогу защитить тебя, если Кэмпэйтай решат, что ты опасна. Мы должны реже видеться, Акико. По крайней мере, пока всё не уляжется.

— Но если там правда, — возразила Акико, — если там что-то, что может спасти людей, как я могу забыть? Я вижу их лица, господин Хирота, каждый день в чайном доме. Купцы, рабочие, солдаты — они все боятся. Они не говорят об этом, но я вижу. Вы можете изменить это.

Хирота покачал головой, его пальцы сжали край стола.

— Ты не понимаешь, — сказал он, его голос был усталым. — Я не бог, Акико. Я не могу остановить всё одним решением. Если я начну действовать на основе этой записки, я должен быть уверен, что она не подделка. А это значит проверки, расследования, вопросы. И каждый вопрос будет вести к тебе. Ты готова к этому? К допросам? К тому, что твоя жизнь будет разобрана по кусочкам?

Акико сжала губы, её пальцы теребили край кимоно.

— Я не готова, — призналась она. — Но я не могу жить, зная, что не попробовала. Вы говорите, что война — это машина. Но кто-то должен её остановить. Если не вы, то кто?

Хирота смотрел на неё.

— Ты смелая, Акико, — сказал он тихо. — Или безрассудная. Я ещё не решил. Но ты должна понять: если я возьму эту записку, я не смогу защитить тебя. Кэмпэйтай будут искать источник. И они найдут тебя.

— Тогда пусть найдут, — сказала Акико, её голос был твёрдым, несмотря на страх. — Я сделала свой выбор. Теперь ваш черёд.

Хирота молчал, его взгляд скользнул по комнате, словно он искал ответы. Он взял записку и спрятал её во внутренний карман пиджака. Затем встал, его движения были медленными, словно он нёс тяжёлый груз.

— Ты хорошая женщина, Акико, — сказал он. — Но этот мир не для хороших людей. Береги себя. И забудь об этой записке. Если спросят, ты ничего не знаешь.

Он вышел, и дверь за ним закрылась. Акико опустилась на татами, её руки дрожали. Она смотрела на пустой стол, где только что лежал свёрток, и чувствовала, как её сердце сжимается. Она сделала, что обещала Танаке, но цена могла быть слишком высокой. Закрыв глаза, она пыталась представить Гинзу, её фонари, её музыку. Но вместо этого видела реку Сумиду — тёмную, холодную, с лепестками сакуры, плывущими по её поверхности, словно крошечные лодки, уносимые в неизвестность.

Она встала, подошла к алтарю и зажгла новую палочку благовоний. Дым поднялся к потолку, его аромат смешивался с запахом дерева. Она смотрела на пустой алтарь, пытаясь найти в нём утешение, но её мысли были полны слов Хироты. Его гнев, его усталость, его предупреждения эхом звучали в её голове. Она знала, что должна быть осторожнее, чем когда-либо. Если он решит, что она угроза, он может сообщить о ней. Или просто отстраниться, оставив её наедине с Кэмпэйтай.

Акико вернулась к столу, допила остывший чай и попыталась собраться с мыслями. Её пальцы нервно теребили край кимоно, а взгляд скользил по комнате, словно ища ответы в трещинах на стенах. Она вспомнила переулки Гинзы, шаги за спиной, тени, которые, казалось, следили за ней. Что, если Хирота прав, и это была проверка? Что, если Кэмпэйтай уже знают о свёртке? Она заставила себя дышать ровно, но страх не отпускал. Она сделала шаг, и теперь всё зависело от Хироты — и от того, решит ли он поверить в записку и начать действовать или оставить всё как есть.

Вечер в Асакусе переходил в ночь, и свет фонарей, мягкий и рассеянный, едва пробивался сквозь сгущающуюся тьму. Хирота Коки вышел из старого деревянного дома, аккуратно закрыв за собой дверь. Он остановился на крыльце, оглядев узкую улочку. Ветер шевелил листья азалий в саду.

Хирота поправил шляпу, слегка наклонив её. Улица казалась пустой, но ощущение чужого взгляда не покидало его. Он ускорил шаг, направляясь к чёрному автомобилю, припаркованному в тени старого храма в конце переулка. Его водитель, Мацуда, ждал у машины, держа дверцу открытой. Хирота мельком взглянул на него, ища в его лице признаки беспокойства, но Мацуда, как всегда, был невозмутим.

— Всё в порядке? — тихо спросил Хирота, подходя к машине.

Мацуда кивнул, но его глаза скользнули по улице, словно он тоже чувствовал что-то неладное.

— Пока тихо, господин, — ответил он. — Но лучше не задерживаться.

Хирота кивнул и сел на заднее сиденье. Мацуда закрыл дверцу, обошёл машину и занял место за рулём. Двигатель мягко заурчал, и автомобиль тронулся, медленно выезжая из переулка. Хирота откинулся на спинку сиденья, его пальцы невольно коснулись кармана, где лежала записка. Он пытался вспомнить каждое слово Акико, её взгляд, её дрожащий голос. Она была искренней — или слишком хорошо играла? Он не мог