Наследник Воли - Александр Горин

Воспоминание исчезло, оставив после себя горький привкус. Григорий Вячеславович смотрел на меня, и в его глазах читалась неподдельная боль. Он тоже это помнил.

— Не смей… — его голос сорвался на низкий шепот. — Не смей говорить о ней. Ты ничего не понимаешь!

— Я понимаю, что она была мудрее многих, — твердым голосом сказал я. — И я понимаю, что ее нет. Уже десять лет. Я хочу знать, кто ее убил.

Это было уже слишком. Он резко встал, его кресло с грохотом отъехало назад. Апатия испарилась, ее место заняла слепая, кипящая ярость.

— Молчать! — его голос громыхнул, сдирая многолетнюю пыль с книжных полок. — Ты, жалкий выродок, без капли дара, смеешь вопрошать меня? Смеешь говорить о ней? Я тебя сломаю! Я…

Опасность. Активировать “Взгляд орла”.

Он занес руку, и я почувствовал, как воздух сгущается. Его воля, дремавшая все эти годы, проснулась — грубая, неотшлифованная, но все еще могущественная. Он собирался применить «Громовой Посох» — технику прямого ментального удара, сфокусированного импульса чистой воли, предназначенный для сокрушения сознания противника. Не для устрашения, чтобы убить.

Я не отступил ни на шаг. «Взгляд орла» уже действовал. Это был мой профессиональный инструмент, техника Алексея Воронцова, оператора Центра психической безопасности. Ментальное сканирование, позволяющий в режиме реального времени видеть структуру психической защиты, узоры концентрации воли и, что самое главное, эмоциональные якоря — самые яркие и болезненно значимые воспоминания, вплетенные в ментальный профиль человека.

Мой разум молниеносно просканировал его ментальную стойку, найдя то, что искал — не слабость или страх, а якорь. В его случае — глубочайшее чувство вины и незаживающая боль, связанные с образом погибшей жены. Это был ключ, который мог перенаправить любую его агрессию, обратив ее внутрь.

— Мама бы этого не одобрила, — произнес я абсолютно спокойно, глядя ему прямо в глаза.

Его воля, уже готовая обрушиться на меня, дрогнула. Якорь сработал. Образ Анны, ее слова, ее взгляд — все, что он хранил в глубине души, стало щитом.

— Она верила в силу терпения, — продолжал я, не повышая голоса. — А ты хочешь сломать собственного сына в своем же кабинете. Станешь ли ты от этого великим? Или окончательно превратишься в того, кого она бы презирала?

Он замер. Дрожь прошла по его могучей фигуре. Гнев медленно отступал, сменяясь леденящим душу осознанием. Он смотрел на свою поднятую руку, словко видя ее впервые.

Рука опустилась. Он тяжело дышал, отводя взгляд.

Угроза нейтрализована.

— Убирайся, — прохрипел он, но в его голосе уже не было силы, лишь бесконечная усталость, смешанная со стыдом. — Убирайся…

Я вышел, притворив за собой дверь. В ушах все еще стоял гул от столкновения наших сознаний, но разум работал четко, раскладывая по полочкам полученную информацию.

Эмоциональный срыв Нестерова. Стыд. Слабость. Его реакция была показательной.

Мать убита. Отец виновен. Прямо или косвенно — неважно. Его реакция — чистая, неконтролируемая ярость при вопросе — была признанием. Эта рана, эта вина — его уязвимость. Возможно, ключ к управлению им в будущем.

Брак с Багрецовой. Тактически — выход из изоляции. Доступ к новым ресурсам, связям, информации. Стратегически — потенциальная ловушка. Но любая ловушка становится возможностью, если знать ее механизм.

И тут мысль оформилась в кристально четкий вывод. Брак с Ладой — мой первый плацдарм. Чтобы возглавить систему, нужно сначала стать ее частью. Подняться на самый верх. И для этого мне нужны ресурсы, связи, легитимность. Дом Багрецовых станет моей первой опорой на пути к трону. А их архивы — ключом к пониманию того, как сломать старую элиту.

Хорошо. Тогда новая цель: использовать союз с Багрецовыми как плацдарм, чтобы получить доступ к их архивам, связям, ресурсам. Все остальное — тактические ходы на этом пути.

Чтобы выжить в этой игре и достичь цели, мне нужна информация. Без знаний об этом мире я как слепой котенок. Память Ярослава была дырявым решетом. Непригодна. Обрывки детских воспоминаний, обид, смутных образов. Ничего конкретного, нужен был системный подход.

Библиотека. В каждом таком доме должна быть библиотека.

Я нашел ее через пару поворотов. Высокий зал, заставленный темными дубовыми шкафами. Пахло кожей переплетов и пылью. Я провел здесь несколько часов. Листая военные книги, политические трактаты и подшивки газет «Имперский Вестник». По крупицам, как мозаику, я складывал картину мира.

Я узнал, что очутился в Российской Империи Разума, где основа власти Сила Разума или магия сознания, именуемая Волеведением. Грубая магия стихий здесь презирается аристократией, а высшей ценностью считается Воля. Вся эта сложная система Волеведения держится на семи Узах — энергетических центрах воли, а маги делятся на семь рангов — от Послушника, способного лишь к базовому контролю, до легендарного Вседержителя.

Столица, Москва-Град, защищена Куполом Единой Воли — артефактом, подавляющим ментальный хаос. Империей правит династия Ильиных через «Симфонию Воли» — союз с боярскими Волевыми Домами, но истинная власть принадлежит Тайной Канцелярии Психических Расследований (ТКПР), чьи Инквизиторы Разума следят за соблюдением Ментального Регламента и имеют право на «чистку» сознания.

Империя окружена врагами: на юге Османский Халифат со своей стихийной магией, на западе — враждебные элементалисты, а изнутри ей угрожают потомки изгнанных магов из Теневого Синдиката и вечная аномалия — Дикое Поле Сознания на северо-востоке, порождающая ментальные бури.

Я вышел из библиотеки. Требуется локальная информация. И, следуя смутному указующему чувству, нашел на заднем дворе человека, который чистил сбрую. Низкорослый, жилистый, с потухшим взглядом. Тихон. Легенда: амнезия.

Он медленно поднял на меня взгляд.

— Барин. Чего изволите?

— Тихон, — обратился я. — После того падения с лошади… голова не своя. Многое забыл, многое спуталось. Хочу разобраться. Расскажи про Багрецовых. И кто у нас в доме сейчас остался, кроме отца и брата.

Я почувствовал легкий, почти неосязаемый щуп. Он проверял меня. Я пропустил его, не оказывая сопротивления, демонстрируя открытость.

Конюх с ментальным щупом. Интересно. Не по рангу. Его сканирование было поверхностным, но профессиональным — он искал следы обмана или скрытой угрозы. И он нашел именно то, что я ему подставил: хаотичные обрывки воспоминаний, характерные для настоящей ментальной травмы, и полное отсутствие волевого сопротивления.

Он поверил в амнезию. Или сделал вид, что поверил.

— Багрецовы… — он начал медленно, возвращаясь к чистке и его взгляд стал еще более внимательными, будто он рассматривал новую интересную деталь. — Род старый, землями богаты, но крови в них мало. Магия слабеет. Глава — Гордей Семенович,