Фантастика 2025-40 - Ольга Ярошинская

Над дверью звякнул колокольчик, и волна цветочных ароматов окатила меня с головы до ног. Я втянула запахи глубже, а Селеста — та самая девушка, у которой отдельный чемодан был отведен под духи, — даже не принюхалась.

— А ты как? — дежурно спросила она, стоя в открытых дверях. — Уже запечаталась?

— Нет, — пробормотала я.

— Это не так страшно, — сказала Селеста, снова болезненно дернув головой. — Раз — и все. Немного щекотно, и поначалу давит грудь. А потом привыкаешь. Доброго дня, — она кивнула мне и маме и скрылась в цветочном магазине, и оттуда вскоре понеслась недовольная тирада.

— Наверное, у нее женские дни, — предположила мама, вновь ведя меня по улице. — Она ведь такая живая хохотушка, легкая, словно перышко. А тут будто разом постарела на лет сорок, которые провела без, скажем так, мужского внимания. Я не буду такой занудой даже на смертном одре, обещаю. И зря она распрямила волосы.

Точно, вот что еще изменилось: ее кудряшки теперь лежали прямыми, как солома, прядями.

— Надо подумать, какую тебе сделать прическу. Но это уже потом, когда подберем наряд. Сейчас модно заплетать мелкие косички, а после собирать их в какой-нибудь хитрый узел.

— Ровена так носит, — вспомнила я. — Сестра Кевина.

— Кевин, — многозначительно повторила мама. — Арнелла Тиберлон. Звучит прекрасно! Нам сюда!

Она провела меня в ателье, и уже через пару минут вокруг меня суетились швеи, подгоняя готовое платье под мою фигуру, а я все думала о Селесте, и о том, как ректор запечатал тварь хаоса моей рукой. Так же поступили и с подругой: артефакт, похожий на жучка, впился в ее белую кожу, словно клещ, пробрался внутрь, вцепился тонкими лапками, распуская магическую паутину, способную удержать хаос, который, как оказалось, делал Селесту Селестой, с ее легкомысленностью, оптимизмом и страстью к духам.

Я машинально поворачивалась, поднимала и опускала руки, кивала и улыбалась, и изо всех сил старалась не заплакать.

***

Мы услышали звуки музыки еще до того, как подъехали к особняку Тиберлонов. Мама забраковала наемный экипаж Миранды и заставила нас ждать битых полчаса, пока не приехала другая карета, зато мы прибыли с шиком, блеском и усатым кучером, который открыл нам дверцу и помог выйти на мраморную дорожку, белую как молоко.

— Арнелла! — Кевин быстро шел мне навстречу от крыльца дома. — С невестой ректора!

— Вот она я, — кисло улыбнулась Миранда.

Кевин замедлил шаг, явно не зная, как вести себя с Джафом, который выбрался из экипажа последним. Миранда взяла его за руку, но Джаф убрал ладонь и засунул ее в карман брюк — ужасно невежливо. Поссорились? Я бы так и подумала, если бы не видела, как Джаф смотрел на Миранду: словно заблудившийся в пустыне человек на стакан чистейшей воды. Да и она не выглядела обиженной: стряхнула с его плеча невидимую пылинку, улыбнулась тепло и искренне.

— Арнелла, — повторил Кевин, подставляя мне локоть, и я положила ладонь на сгиб его руки. — Ты обворожительна. Готов поставить фамильный венец Тиберлонов, что ты воздушница.

— Идет, — подхватила Миранда. — Я лично уверена, что Арнелла анимаг.

— Думаешь? — засомневалась я и поймала на себе внимательный взгляд темных глаз Джафа.

В том, что он анимаг, никто и не сомневался. Хаос уже принял форму, еще до Лабиринта, что говорит об огромном потенциале.

— С невысоким уровнем, — добавила Миранда. — Прости.

— Ничего, — пожала я плечами и быстро глянула вниз, чтобы убедиться, что небесно-голубой корсаж не сполз. Он и так едва держался в пределах разумного. — Я не планирую стать мастером хаоса.

— Отчего же, — улыбнулся Кевин. — Всегда надо стремиться к большему. Давай я покажу тебе дом.

Перед нами открылись серебряные двери, и музыка почти оглушила меня. Особняк Тиберлонов внутри оказался не менее роскошным, чем снаружи. Золото, хрустальные люстры, мрамор. Потолки такие высокие, что казалось, их нет вовсе — голубой свод, украшенный тончайшими белыми разводами, напоминал летнее небо. Мамин выбор наряда вряд ли можно было назвать удачным: в голубом корсаже и пышной белой юбке я сливалась с обстановкой. Вот Миранда, в черном облегающем платье, с копной рыжих волос и здоровенным нелюдимым анимагом за плечом, выделялась сразу же.

Повсюду были люди: студенты, взрослые маги, я даже заметила Рурка, преподавателя по спортивной подготовке, который волок куда-то щуплого парнишку с подпаленными штанами.

— Так, где-то порезвился огневик, — с досадой сказал Кевин. — Они самые бешеные. Едва могут контролировать огонь. Мастер Адалхард — один на миллион. Совершенно особенный.

— Ты говорил, что покажешь дом, — улыбнулась я, расправляя юбку.

— Да, конечно, — согласился Кевин. — Девушки, предлагаю начать экскурсию с бара. Коктейли сегодня делает Эммет, а он в этом лучший.

— Эммет Лефой? — уточнила я, поднимаясь на цыпочки, чтобы получше рассмотреть длинную закругленную стойку, у которой столпились девушки. Но за их спинами нельзя было разглядеть бармена.

— Он, — подтвердил Кевин. — Что там у вас за родство, я так и не понял?

— Достаточное, чтобы получить коктейли без очереди, — заявила Миранда и пошла вперед, пробираясь через толпу.

***

Родерик вернулся через портал в Фургарт. Храмы путников открывали там, где появлялись порталы, а этот, насколько он знал, возник лет сто назад. Стены, по традиции обтянутые кожей, изрядно обтрепались, стекло лампад поцарапалось, а в одной и вовсе треснуло. Жрец, укрывшись традиционным серым плащом, мирно спал на шкуре, расстеленной на полу. Храм напоминал шатер кочевников, который пережил не одно поколение. Может, так оно и было. Все мы приходим и уходим, и все, что остается — просто продолжать идти.

Вот только иногда не остается ни цели, ни желания.

Родерик вышел из храма, аккуратно придержав дверь, чтобы не разбудить жреца. В Фургарте сгустились сумерки. Фонари зажглись, и цепочка огней потянулась вперед, словно показывая путь.

Предательский огонь, оставивший его без своего тепла. Жестокое пламя, погасшее в его теле. Без магии он — ничто. Так сказал император. А еще добавил, что прикажет сжечь его, если Родерик не вернет свой огонь. Так лестно было бы поверить, что он и есть тот избранный, чье пришествие возвестил путник, но нельзя победить королеву хаоса, если в тебе хаоса нет. Ведь так?

Родерик потер грудь, которую рвало противоречивыми эмоциями почти