Амлет, сын Улава - Адель Гельт

- Но ведь они-то об этом не знают? - в тон мне ответил Белый Лис. - К тому же, есть и другая причина, куда более важная. Это я о дружинах и не дружинах.

- Мне вот тоже интересно, - встрепенулся Хетьяр. - Это твои соученики, по вашим же традициям нераздельного ученичества — твои, можно сказать, братья на целых три года... Помяни мое слово: что-то тут не так. К тому же, мне отсюда виднее, старый дурак в одной фразе соврал не менее трех раз!

Заметил странное: стоит заговорить о чем-то важном, так любая, даже самая долгая из дорог, сокращается, как кожа, снятая с быка и не растянутая на особой раме, под лучами солнца. Так и сейчас, путь через весь широкий двор, от ворот к дверям дома, занял бы, вздумай я петь, всего пару песенных строф.

У дверей длинного дома нас снова встретили, и мне показалось, что этих людей я уже видел раньше, у ворот — хотя, конечно, поспеть к крыльцу скорее нас, да так, чтобы я того не заметил, у тех, первых, нипочем бы не вышло.

Предстало крыльцо — хорошее, богатое. Три раза по три ступени от земли к первому поверху, резные столбы искусной работы из какого-то нездешнего, плотного дерева, слегка красноватого на срезе... «Крыльцо — дома лицо», говорят в Гардарики, и народ тамошний, как мне думается, прав. Судя по лицу его, дом был что надо, всем домам дом.

Стены же...

- Кхе, - дал о себе знать мой дух-покровитель. - Кажется, я знаю, нет, я уверен... Вот кто строил терем друга твоего отца!

- То не терем, - на меня, как это иногда бывает, напало упрямство совершенно глупого свойства: мне позарез необходимо оказалось уцепиться за оговорку собеседника и доказать свою правоту в зряшном споре. - Дом Ингольфа Арнарссона называется стёртхюскип!

- Да? - заинтересовался Хетьяр. - А какая разница?

- Очень простая там разница, - буркнул я, уже немного жалея, что так внезапно закусился. - Терем из дерева и с таким, ну, шатром сверху. Стёртхюскип — каменный и с крышей в виде киля корабля. Ты же строитель, должен знать!

- У нас таких домов давно не строят, - немного смутился прозванный Строителем. - Очень давно не строят, да и осталось их...

Поднялись по ступеням и вошли в дом.

Там, внутри, за крепкими дубовыми створками дверей, нас снова ждали, и опять удивительно одинаковые, злые и русоволосые, мужи.

Белый Лис оглядел встречающих, будто выискивая среди одинаковых лиц какое-то одно особенное. Не нашел, и распоряжаться принялся как бы в пустоту, ни к кому точно не обращаясь.

- Ученика надо устроить в комнату слева от моей, - скальд говорил быстро и напористо, совсем не походя на себя обычного, - показать все, что ему тут пригодится, от зала собрания до отхожего места, - или мне показалось, или Снорри Ульварссон забыл вежество, даже не поздоровавшись ни с кем из встречающих: пожалуй, такие порядки, если они всегда здесь таковы, придутся мне не очень-то по душе!

- Я же пойду, отдохну, - продолжил Белый Лис. - Затопите банную печь, мне пришлось изрядно померзнуть в этот раз! Кстати, привет тебе, Каин! - промолвил Снорри, да и был таков, только мелькнул пушистый белый хвост.

Названный по имени и удостоенный приветствия подошёл незаметно... Или это я, исполненный сложных мыслей, не сразу его разглядел.

Меня обрадовало то, что он, по крайности, не был русоволос: борода его, густая и окладистая, выросла черной, как смола, таковы же были усы и брови, на верхней части головы волосы не росли совсем. Мне, с высоты своего роста, оказалось особенно удобно рассматривать последнюю примету: поименованный Каином был карла.

Годами Каин был взрослый, но нестарый, и, видимо, как и многие соплеменники его, почетно трудился кузнецом — это явственно давали понять широченные плечи, сильнейшие мускулы рук, заметные и под рукавами, да витающий вокруг сильный запах перегретого железа, угля и жирного закалочного масла.

Карла оказался хороший: смотрел на меня внимательно, но по-доброму, ни следа злобы, и, наверное, зависти во взоре.

Мне сразу подумалось, что все одинаковые с лица люди — они из какого-то племени, враждующего с псоглавцами: от отца я точно знал, что такие были — пока уже мои соплеменники не положили той вражде конец способом сильным и действенным, попросту перебив всех до единого врагов.

- Идем, друг, - длинные ручищи позволили карле дотянуться до моего плеча и как следует по нему хлопнуть, - Амлет, да? Как меня зовут, ты уже слышал. Имя мне — Каин.

- Просто Каин? - удивился я, позволяя, впрочем, увлечь себя следом. - Без имени отца, названия благородного рода и подгорного чертога, в котором устроена твоя кузня?

Всяк знает: из всех народов, населяющих Полночь, карлы внимательнее прочих относятся к чужому родству, но и для себя, взамен, требуют того же вежества. Взрослый карла, называемый просто по имени — нечто почти столь же странное, как, например, бритый псоглавец, налысо и весь, включая руки, туловище и хвост.

Я видел такого — не карлу, ульфхеднара. Видел издалека, поверх очищающего пламени трех костров: он заболел рыбьей оспой, от которой шерсть даже не была обрита, а выпала сама. Удивительно злое вышло зрелище!

Каин, кстати, никакого нехорошего чувства не вызывал.

- Мы здесь, - замялся немного мой провожатый, - не очень-то чинимся такими вещами. Все равно что братья, понимаешь? Вот тебе, Амлет, часто ли приходилось называть брата, пусть и двоюродного, полным именем?

Следовало признать, что Каин прав, и я, конечно, признал.

Моя отдельная комната — а я всерьез опасался того, что это будет койка в общей зале — взаправду оказалась расположена через стену от спальни наставника. Была она большая, светлая, с высоким потолком и широким окном, закрытым сейчас ставнями и света потому не дававшим: комната освещалась одним волшебным светильником, висящим высоко, на особой цепи. Разглядывать прочую обстановку я, покамест, не стал — было немного не по себе от того, что в провожатые мне назначили взрослого и серьезного мужчину, наверняка имеющего тьму не сделанных дел. Поэтому хотелось его быстрее отпустить: пусть бы занялся важным и своевременным.

Весь не весь, а основную часть дома обошли быстро. Еще со двора было заметно,