Кредо инквизитора - Алексей Михайлович Рутенбург

– Заходи, – махнул он мне рукой.

Я достал пистолет и медленно зашёл в квартиру. В комнате, она была справа, горел свет, правильно, этого окна я не мог видеть с улицы. Я медленно подошёл к ней. Затаил дыхание, собрался с силами и резко, выставив перед собой пистолет, вошел. Никого не было. А на полу лежала она…

Она лежала на спине… Одна рука была откинута в сторону, ладонь на ней была раскрыта, будто держит чашу, вторая рука лежала на ней, кисть свисала, а пальцы касались пола. Одна нога была подогнута, вторая же была выпрямлена. Широко открытые глаза, добрые, чистые, родные и неподвижные губы.

Я не мог смотреть на неё… Это всё из-за меня. Я подставил её под удар, и теперь она мертва. Я затух, словно тоже умер. Вышел в коридор, облокотился о стену, осел по ней на пол, обхватил руками колени и заплакал. Мне было ужасно больно. Я просто сидел и рыдал, не заметив выпавшего из рук пистолета. Вепрь не стал меня трогать, он молча подошёл и поднял с пола мой пистолет, потом пошёл к её прекрасному, но безжизненному телу и стал там что-то рассматривать.

– Панк, иди сюда, – крикнул он мне. Я его не услышал, я рыдал и думал о ней. Он подошёл ко мне и сказал, – она на последок просила тебе кое-что передать.

– Что? Ты-то откуда можешь это знать? Ты её вообще не видел.

– Пошли со мной, – сказал он и протянул мне руку.

– Смотри, – он указал мне на её руку, пальцы которой лежали на полу. Вглядевшись, я увидел под ней букву. Вепрь плавно убрал её запястье, он был в перчатках и мог не бояться оставить следы. Под её рукой была короткая, кровавая надпись «Слеш»…

***

Марк лежал посреди своей коробки смерти. Звук падающих капель дождя сводил с ума. Он лежал, свернувшись, как эмбрион и дрожал. До боли зажмурив глаза, он пытался унестись мыслями куда-то в даль, но всё время видел перед собой окровавленную голову девушки, которую когда-то убил. Он пытался зажмуриться, чтоб не видеть её. Он открывал глаза, мотал головой, прятал её в свои руки и, крепко обхватив себя, кричал во всё горло. В такие моменты голос возвращался и продолжал мучать его.

– Где боль – там жизнь…, – голос дрожал и перебегал из стороны в сторону. – Почувствовал вкус крови… Как она тебе? – Голос засмеялся. Марк начал дёргаться из стороны в сторону, но находился всё время на полу. Он лежал, держал руки перед собой и смотрел по сторонам. Сзади него в стену раздался сильный удар. Марк дёрнулся в противоположную сторону и вжался в пол. По потолку били сотни капелек, этакая барабанная дробь. Марк дёргался и смотрел по сторонам, он практически ничего не видел, потому что в помещение не попадал свет.

Тяжёлое дыхание, сердце колотится со скоростью света. Вдруг тишина…

Марк тихо подполз к центру комнаты. Прислушался, потом прижал голову к коленям и тяжело вздохнул. Перехватил дыхание, успокоился, зажмурил глаза. Этот момент спокойствия…

Свет вдруг сильно ударил в глаза с левой стороны. Ослепление, куча разных звуков, фигуры людей, перебегающих из стороны в сторону. Удар по правой ноге. Марк вскрикнул… Голос закричал: “Вставай, страна огромная! Вставай на смертный бой! Подъём, кусок!”. Его стали избивать, он не мог понять, что происходит. Удары попадали во всё тело, в грудь, в лицо, по ногам, в пах. Он совершенно не знал, что защищать, и в результате избиения почувствовал, что потерял все силы… Он не мог продолжать сопротивляться и, зажавшись, расслабился. Марк уже попрощался с жизнью, его безжалостно, жестоко забивали… Но… вдруг его перестали бить, и фигуры пришельцев стали удаляться назад в свет. Марк провожал их своим взглядом, а когда свет исчез, он потерял сознание…

***

Марк резко подскочил с пола и увидел справа от себя спящего Котёнка, услышал звуки, доносившиеся с улицы. Он понял, что это был всего лишь кошмар из его прошлого. Он долго ещё не забудет, что с ним делали.

В подвал влетел я с криком, рыча и руша всё на своём пути. Я разбудил всех. Котёнок, подскочив, забился в угол, а Марк испугался, что его мучители добрались до него. Сзади тихо вошёл Вепрь и медленно подошёл к кровати, потом развернулся к ней спиной и упал на неё. Он смотрел вверх и не моргал. Я же разносил всё, что видел, как бешеный зверь. Котёнок подполз к Вепрю по полу, словно он в окопе и пытается не подставиться под пулю выжидающего снайпера, и спросил:

– Что с ним? Что произошло? – Глаза его были устремлены на меня. Он ловил каждое моё движение.

– Это пройдёт! Правда, он уже никогда не будет прежним…, – вздохнул Вепрь. – Ему надо успокоиться.

– Надо же что-то делать…, – суетился Котёнок.

– Нет. Тут уже ничего не поделаешь…, – сказал Вепрь и, перевернувшись на бок, закрыл глаза.

Котёнок удивился, увидев реакцию Вепря, отполз назад и умостился на своём месте. Закрыв глаза, он продолжал слышать мою гневную матную брань. Я божился порвать горло Слешу, разорвать на части любого инквизитора, что попадётся мне на пути. Я гневался на бога за то, что она приняла удар, который предназначался мне. Я ненавидел себя, бил стены, пытался доставить себе боль, рвал на себе волосы, но та боль, что скулила у меня внутри, не сравнится ни с чем другим. Я подумал, что даже пробив себе ножом ладонь, я всё равно не смогу перекрыть мою внутреннюю боль. В результате моих рвений и метаний, я обессиленный упал на пол, тяжело дышал, кашлял от соплей и слёз, ставших непроходимым комом в глотке, и не знал, что мне делать. Впоследствии так и уснул, на том самом месте.

12 часов назад.

Слеш выскочил, как ошпаренный после разговора с Арнаментом, разгневанный и не способный сдержать свои эмоции.

«Так и должно было быть… Сука… Я тебе покажу, что значит тягаться со мной. Тварь! Гнида старая… Параноик грёбанный, да как бы ты людей поднял бы без меня… Сволочь. Игрок хренов! Я тоже сыграю свою игру! Посмотрим, скотина, как тебе это понравится. Из-за тебя я подставлен под такой удар! Я убил того поляка, Панк и так спит и видит меня в гробу, а сейчас ещё и Марк у них! Сука, подставился по самые не балуй… Ну