Кредо инквизитора - Алексей Михайлович Рутенбург

***

Парень в нашем тайном логове, наконец, оклемался. Он был весь избит и с испугом смотрел на нас. Глаза его были полуоткрыты, на губах засохла кровь, голова обрита. Он зажался в угол и руками прикрывал лицо, словно ожидал удар.

– Вепрь, он не понимает, где он и что с ним, – высказал я своё предположение, смотря на его действия.

– Да вижу я. Он напуган. Немудрено, два года быть игрушкой для битья. Это сравнимо с фашистскими концентрационными лагерями, – пояснил мне Вепрь. Котёнок сидел и хлопал своими ошарашенными маленькими глазками и смотрел то на меня, то на Марка, то на Вепря и молчал.

– Марк, ты в безопасности, – сказал я, обращаясь к напуганному парню.

– Они тоже так делали, а когда я начинал верить, что ад закончился, они начинали смеяться и снова били меня… ломали мне ноги, рёбра, челюсть. Я не хочу так больше, не хочу, – парень зарыдал.

– Ну, ладно, успокойся, – сказал Котёнок и сделал шаг в сторону парня, тот весь сжался, его глаза расширились, и он закричал:

– Не подходи!

Вепрь резко среагировал и отдёрнул Котёнка, а парень, как косой провёл рукой в надежде защититься, это было настолько быстро, что я просто не увидел движения, почувствовал только какое-то напряжение, царившее в воздухе.

– Марк, успокойся… Мы вытащили тебя. Оглянись, ты не в своём мёртвом кубике, – спокойно говорил Вепрь.

– Это всё равно подвал… Вы изменили всё, чтобы снова обмануть меня, – он тяжело дышал и мотал головой из стороны в сторону.

– Хорошо. Отойдите все. Вставай. Я на расстоянии от тебя, никто к тебе не подходит… Идём за мной, – сказал Вепрь и повёл его к выходу. – Смелее, – махнул он рукой в свою сторону.

Парень встал и медленно, пригнувшись, пошёл за ним, постоянно озираясь на нас. Он был похож на зверя, точнее сказать будто зверя превратили в человека, и он не знает, как ходить, и вообще, как ему теперь жить. Они неторопливо выходили на свет, на дворе было утро.

Восемь утра, и как раз начинался рассвет. Весь город был охвачен золотым светом, блестел снег и огненный шар так и норовил подняться над городом. Небо было ясным. Подсвечиваемое солнцем, оно принимало оранжевый окрас, но чем дальше от пылающего светила, тем темнее становился небосвод. Воздух свежий и влажный. Кажется, если дышать полной грудью, то можно утолить жажду и поплыть по нежному дыханию февральского рассвета.

Парень вышел из нашего подвала, он наступал босыми ногами на снег, но не обжигался. Он упал на колени, растопырил пальцы на руках и погрузил их в снег, зацепил немного и, сдавив руками, поднял белый комок. На его лице появилась широкая, добрая улыбка, его глаза засияли… Он вскинул руки верх, бросив комок куда-то, сжал крепко пальцы в кулаки и закричал настолько громко, как мог. Он визжал от восторга – он был свободен.

С моей точки было видно только чёрную фигуру, стоявшую на коленях с закинутыми вверх руками на фоне ослепляюще-яркого солнца.

***

Позднее он понемногу начал приходить в себя. Как оказалось, из-за постоянных ударов по голове, у него появились провалы в памяти, и многого он не помнил. Но, в общем, этого и не надо было. Он не знал, за что над ним издевались… Он всё время думал о том, что он натворил, пока не узнал, что он просто другой.

На его совести две смерти. Девушка: он не знает из-за чего она умерла, что случилось, может, его подставили; и официант – этого он зарезал, чтобы дольше скрывать первое преступление. Убийство ради того, чтобы скрыть другое убийство – глупо… Он вышел из отеля, добрался домой, стал собирать вещи, и в его дверь позвонили… Он думал, что пропал… Что все его самые страшные опасения вот-вот сбудутся, но, открыв, он увидел не милицию, а человека, совсем не похожего на представителя закона… Тогда его и нашли… Он узнал о нашем мире и поступил в ученичество, прошёл инициацию, но потом все вдруг резко изменилось. Он не помнит подробностей и обстоятельств… Его скрутили и доставили в эту камеру пыток. Там он провёл почти два года, и вот мы его спасли.

Всё, казалось, начало налаживаться, и дела пошли хорошо… Но после этого завершённого удачно дела я должен был угодить в ловушку, уготовленную мне инквизиторами. Я надеялся спасти Дашу. Конечно, одного меня Вепрь всё равно не пустил, и мы пошли вдвоём.

***

Мы поспали, а вечером выдвинулись. Котёнок и Марк остались дома. Подходя к парадной, мы уже готовились принять бой, пистолеты были заряжены, никаких лишних звуков и полная концентрация внимания. Медленно, пытаясь не наступать на пласты снега, чтобы не издавать хруст, мы подошли к подъезду. Дверь была обычная, деревянная. Проблему создавало присутствие людей, нужно было действовать осторожно и не привлекать внимания. Я посмотрел на её окна – свет не горел.

– Может, дома никого нет? – Предположил Вепрь.

– И что делать? – Я был в недоумении.

– Ну, раз пришли, пошли посмотрим, – сказал он и резко отрыл дверь в подъезд. – Посмотри в подвале, только тихо, а я по этажам. Какой у неё этаж? – Тихо спросил Вепрь.

– Третий, – ответил я, и мы зашли в подъезд.

В здешний подвал было легко попасть: при входе в подъезд слева сразу была лесенка вниз. Я спустился. Справа находилась дверь в мир труб и крыс. Подойдя ко входу, увидел замок. Он был не сорванный, целый. Осмотрев сквозь решётки трубы, пол и ничего подозрительного не обнаружив, я повернулся и направился к лестнице, чтобы вернуться назад.

Поднявшись ко входу, продолжил подъем на нужный этаж, там меня уже ждал Вепрь.

– Что в подвале? – Спросил он.

– Чисто, – ответил я.

– В подвале и чисто – это невозможно, – он улыбнулся. – Какая дверь?

– Эта, – я указал на дверь слева.

Вепрь подошёл к ней, посмотрел замок.

– Перчатки у тебя есть? – Поинтересовался он.

– Нет, а что? – Я был удивлён подобным вопросом.

– Вскрывать придётся, и лучше нам не оставлять следов, – закусив нижнюю губу, сказал он. – Ладно, ничего руками не трогать, следов, желательно, не оставлять.

– Понял, – ответил я.

Вепрь натянул на руки перчатки и достал какую-то железную связку из кармана. Я пристально за ним наблюдал. Он заметил мой взгляд.

– Отвернись. И вообще – ты ничего не видел. Понял? – Спокойно сказал он. Я отвернулся и стал смотреть, чтобы никто не потревожил его.

Это взлом. В людском мире – противозаконно. Интересно, откуда Вепрь знает эту науку?