Седьмой царевич 3 - Иван Шаман

отец, — спокойно сообщил я. — И о том, что бриты только что вывезли из Абхазии ещё одну скрижаль. А значит, их монарх вскоре будет в состоянии в одиночку уничтожить авианосец. Или парочку.

— Ради этого детского лепета вы задержали начало переговоров? Вы же сами себя закапываете, — вздохнул премьер, качая головой. — Конечно, я в курсе о существовании знаков, молодой человек. Как и обо всех ваших похождениях. Было очень забавно наблюдать за тем, как вы топчетесь на месте, когда цель находится прямо под боком.

— А вы и в самом деле ничего не понимаете, — и теперь уже с интересом и раздражением на меня смотрели все в зале. — Вам не уйти отсюда живым, а вот мы спокойно его покинем, даже если полздания заминировано.

— Не перебарщивайте с пафосом и своими возможностями. Мы тоже не стояли на месте. Пока действует ядерный щит, России ничего не угрожает. Вы потеряли скрижаль, значит, и у ваших дворянчиков будет меньше сил и средств, спец войска всегда будут на первом месте, даже если их придётся разбавить парочкой бойцов из монархистов.

— Единственное, что оправдывает ваши слова, — предположение, что к одарённым нужно относиться как к обычным людям. Но это заблуждение. Предлагаю упростить ситуацию до максимума. У вас есть свой убийца, у меня свой. Вы в своего верите?

— Похоже на варварскую разборку из девяностых, — усмехнулся премьер. — Я-то надеялся, что для нас эти времена навсегда ушли.

— Но позвали его ради этого, верно? Не стоит отпираться. Мы с вами давно уже не бойцы, в этом здании половина сотрудников подо мной, половина под вами. Полюбовно ситуация тоже не решается. Так почему бы не сделать это по старинке?

— Правитель может быть лишь один, — кивнул министр, и в тот же момент Сергей начал действовать. С нечеловеческой скоростью он поднялся со стула, одновременно хватая его за спинку и целя мне в голову.

Крепкая мебель разлетелась в щепки, напоровшись на мою длань. Но противник уже был рядом и готов нанести решающий удар, пока я не сплету следующий знак. Я просчитал этот манёвр заранее и перекувырнулся назад, вместе со стулом, так что подошва ботинка Сергея упала на спинку, легко проломив её.

Он оказался слишком быстр. Схватка длилась не дольше трёх секунд, а он уже наседал. И несмотря на то что я предполагал развитие событий, не мог ничего сделать, элементарно не успевал. Помнил схватку у вольеров, рассчитывал на тяжёлый бой и запредельную скорость, но сейчас он был словно накачан энергией. Я такое видел только… чтобы выжить пришлось выкинуть все посторонние мысли из головы.

Длань. Противника чуть снесло, но он прямо в воздухе извернулся и оттолкнулся обеими ногами, полетев прямо на меня. Едва успел рухнуть на пол и пропустить вертушку над головой, а затем ударить снизу знаком. Ни единого шанса в рукопашной у меня не было, и дело не в опыте, тут я, безусловно, выиграю, но вот скорость и сила! Таких у человека быть не могло. Даже у тренированного олимпийского спортсмена.

А я в этом теле вполне себе нормальный. За некоторыми незначительными исключениями. И врукопашную мне никак не вывезти.

Серп! Сергей словно почувствовал рвущееся к нему лезвие, а может, и в самом деле знал, где оно, по движению воздуха, и поднырнул под него, уходя в сторону. Знак прошёл дальше, раскроив толстый стол для приёмов словно бумагу, а я вжался в стену, мягким блоком уведя удар кулака. Простого кулака, без кастетов или чего-то подобного. Вот только он пробил толстую штукатурку и оставил выбоину словно от снаряда.

Длань! Я вновь откинул врага в сторону, выигрывая себе доли секунды, а сам отскочил в противоположную. Только для того, чтобы успеть сконцентрироваться на новом знаке, который освоил не до конца. Словно упираясь в невидимую стену, Сергей проскользил метр и вновь рванул в атаку.

Искра! Костюм на противнике вспыхнул синим пламенем, его явно обожгло, но не замедлило даже на долю секунды. И теперь уже горящий кулак впечатался в мой блок. Воспользовавшись инерцией, я отлетел к противоположной стене, сам продолжил, разрывая дистанцию, да только мало что вышло. Враг буквально взлетел, готовясь приложить меня кулаком сверху.

И напоролся на серп, который я пустил снизу вверх. Всё же прыгать, когда твой противник может создавать конструкты, а ты не в состоянии изменить в воздухе собственное положение тела, — не самая лучшая идея.

Лезвие прошло навылет, пробив его насквозь и выйдя из спины. Несколько мгновений в воздухе даже висели кровавые капли, а затем конструкт развеялся, и противник рухнул на пол.

Только чтобы вновь вскочить и броситься на меня. Обожжённый, с разорванным прессом и мышцами спины, он всё равно был стремителен и смертоносен. Но двигаться с прежней нечеловеческой скоростью уже не мог. И я решил не затягивать схватку.

Длань. Особиста отбросило на пару метров. Длань. Впечатало в пол. Длань. Подбросило до потолка. Длань…

— Довольно! — резко приказал Василий. — Они уже всё поняли, а он нам пригодится.

— После такого? — премьер посмотрел на поверженного конторского с жалостью, граничащей с омерзением. — Ему срочно нужны медики.

— Про три дня я не шутил. У вас есть только одна возможность выйти отсюда живыми. Чемоданчик и коды запуска.

— Ваши трюки не спасут от случайно выпущенной пули, — мрачно проговорил министр. — Это ещё не конец.

— Нет, это конец. Вы проиграли и схватку, и войну. Смиритесь, — сказал я, вновь придавливая Сергея дланью к полу. — В противном случае за вами придёт человек без лица, а в вашем имении случится пожар. И, к слову. Кажется, вы его не слушали. Или он и в самом деле не докладывал о произошедшем со мной.

— Значит, Безликий — это ваш агент? — впервые заговорил генерал, но в этом голосе было столько испуга и негодования, что я даже оскорбился. Я, блин, тут сверхчеловека по стенам размазываю, кромсаю и поджигаю, а боятся кого-то другого. Непорядок.

— Чемоданчик и коды, — повторил император. — Позже мы запишем совместное обращение к нации. Естественно, пустим мы его, только когда оно будет отработано до идеала, а не в прямом эфире. Стране нужна жёсткая рука, и она её получит. Хватит бардака и двоевластия.

— Дума и губернаторы не примут такой поворот событий. Помяните моё слово, — мрачно пообещал премьер, но стало