Королева Мальронс - Максим Шаттам

и не осторожничал. По опыту Мэтт уже знал: противостояние может быть только абсолютным. Никаких полумер. Если приходится пролить кровь, то только потому, что они заставили его. Другого выхода не было.

Мэтт не заметил, как двое циников с дубинками и кинжалами обошли его с тыла. Они уже занесли оружие для удара, но внезапно раздался свирепый лай, а затем – стоны раненых: Плюм прыгнула сзади на нападавших. Дважды ее челюсти сомкнулись и разомкнулись – она перекусила руки обоим циникам.

Мэтт и собака уже готовы были бежать, чтобы скрыться в лесу, когда подросток заметил десяток новых солдат: они выскочили из городских ворот, что есть мочи бросились к месту сражения и, запыхавшись, добежали до повозок.

– Это все сделал ты, парень? – ошеломленно выпалил один из них.

– Ничего себе! – воскликнул тот, который, казалось, командовал отрядом. – Только не говори, что убил их ради своего зверя!

– Прочь с дороги! – выкрикнул Мэтт.

– Не глупи, у тебя нет шансов, ты умрешь из-за животного!

Трое циников набросились на него прежде, чем Мэтт успел что-нибудь ответить. Первого солдата он достал концом меча и распорол ему щеку. Развернувшись, разрубил пополам второго. Третий солдат подскочил так быстро, что Мэтт не успел повернуть меч острием – бить пришлось плоской стороной клинка. Затрещали кости черепа.

Циник рухнул как подкошенный.

У ног Мэтта лежала дюжина мужчин: одни были мертвы, другие – в агонии.

Но живые, нанося удар за ударом, продолжали наступать, и силы понемногу покидали Мэтта.

Плюм тоже отчаянно сражалась – она кусала и царапала всех, кто оказывался рядом с ней.

Внезапно в собаку попало брошенное кем-то из солдат копье. Плюм взвизгнула, и этот визг мгновенно удесятерил силы Мэтта, он убил очередного противника и, торопясь вытащить копье, бросился к собаке.

По дороге, растянув сеть между лошадьми, неслись два всадника.

Мэтт как раз ударом меча расколол шлем очередного солдата, когда сверху на него упала сеть. Он покачнулся, потерял равновесие, упал и выронил меч. Циники опутывали его сетью. Мэтт попытался встать, снова оказался на земле и, издав отчаянный крик, напрягся и разорвал сеть голыми руками.

Офицер кинулся на Мэтта и принялся избивать его дубинкой. Мэтт ответил прямым ударом правой, выбив офицеру несколько зубов.

В этот момент подбежал еще один солдат, затем еще и еще. Вскоре уже восемь человек изо всех сил колотили Мэтта палками и дубинками.

Через полминуты Мэтт неподвижно скрючился на земле.

Он потерял сознание.

Пойманная в другую сеть собака жалобно скулила.

Один солдат наклонился над Мэттом и засмеялся:

– Думаю, мы наконец сделали этого выродка! Он мертв!

И с удовлетворением плюнул на землю.

Потом он глянул на изуродованные тела своих товарищей, и улыбка сошла с его лица.

Около двадцати человек пали, сраженные рукой этого ребенка.

24. Слишком долгий день

Днем в городе царила суматоха: маленькие водоносы сновали к реке и обратно, носильщики сваливали перед дверями домов вязанки хвороста, во дворах пекли хлеб к ужину.

Эмбер и Тобиас бродили по улицам, стараясь выведать как можно больше. Они узнали, что Мальронс живет далеко на юге, где красное небо, среди призрачных земель, в месте, которое циники называли Уирд’Лон-Дейс[5]. Это название почему-то очень не понравилось Тобиасу. На свои красно-черные флаги циники добавили серебристое яблоко, символ королевы. Чуть позже ребята узнали, что каждый поступивший на службу в армию Мальронс мужчина получает хорошее жалованье, а иногда даже плодородные земли на западе. Узнали они и то, что всем в домах заправляют женщины и чем больше рабов в семье, тем она считается богаче.

– Те же старые добрые привычки, что и раньше! – в сердцах воскликнула Эмбер.

Через несколько часов стало ясно, что циники совершенно забыли о том, что с ними было до Бури, которую они называли Катаклизмом.

Дирижабль-медуза все еще производил впечатление на Тобиаса, он восторгался каждый раз, как видел летающий корабль в просвет между фасадами зданий.

В итоге они так и не добрались до центра города, потому что побоялись пересечь зеленую реку, – по обеим сторонам моста стояли часовые. Теперь, когда друзья узнали про браслеты, их план казался обоим более рискованным.

– Если нас поймают, мы всегда можем сказать, что просто ищем дорогу в Министерство, – подбадривала Эмбер мечтавшего побыстрее убраться из города Тобиаса.

Оба проголодались – на улицах повсюду пахло жареным мясом и теплым хлебом.

– Как в Нью-Йорке, – признался Тобиас. – Там тоже на улицах пахнет едой. Я скучаю по этому запаху…

Теперь им все чаще встречались патрули.

– Мне кажется или что-то случилось? – спросил Тобиас, указывая на солдат.

– Да, похоже, они усилили охрану.

– Мне это не нравится. Пора уходить, мы и так узнали достаточно.

Друзья повернули на главную улицу, дошли до городских ворот и тут заметили толпу солдат в эбонитовых доспехах. Когда солдаты проходили мимо, Тобиас толкнул Эмбер в тень от карниза.

За солдатами следовали две повозки с клетками.

– Сжечь! – кричали шедшие за повозками женщины. – Пусть его сожгут!

– Да, сжечь его, он убил наших мужей! – вторили им другие.

На полу одной из клеток Тобиас и Эмбер увидели лежащего Мэтта, и им показалось, что их сердца остановились. В другой клетке сидела Плюм.

Возглавлявший процессию офицер отдавал приказания:

– Увеличить охрану вдвое, усилить посты! Я предупрежу советника о возможном нападении.

Тобиас слегка толкнул Эмбер в бок и жестом указал ей на ворота: восемь солдат встали у арки и досматривали всех, кто входил или выходил наружу. Обыскивали даже телеги, протыкая пиками солому и пиная тюки с товарами.

– Тоби, скажи мне, что он не умер!

– Мэтт? Невозможно. Он не мог умереть. Хотя выглядит неважно, да. Пойдем за ними, чтобы узнать, куда его везут.

Тобиас в последний раз взглянул на ворота.

– В любом случае мы свалим из этого проклятого места, – пообещал он шепотом.

Стараясь держаться на безопасном расстоянии от солдат, друзья пошли за телегой с Мэттом. Затем Тобиас заметил, что вторая повозка была завалена трупами циников.

– Нет сомнений: они имели дело с Мэттом, – снова прошептал Тобиас.

На площади, где утром торговали пэнами, процессия разделилась. Мэтта внесли в здание с флагами.

– Плохо, – сказал Тобиас. – Здание принадлежит королеве. Его там точно узнают.

– Может, и нет, – ответила Эмбер. – Его просто хотят осмотреть, как всякого ребенка. Поиски кожи. Если хочешь знать мое мнение, я думаю, он останется здесь до утра. И это дает нам немного времени.

– Времени для чего?

– Чтобы попытаться его спасти. Идем!

Эмбер вернулась в лабиринт извилистых улиц, на каком-то пустыре им