Доктор Акомуто Херовато к вашим услугам! Том 2 - Женя Батуридзе

Николаевич Шпаков. Потом я благополучно умер прямо на рабочем месте, но не совсем. Моя душа, вместо того чтобы отправиться в положенное ей по профсоюзной путевке место, застряла между мирами и по ошибке была доставлена в тело этого японского разгильдяя, Акомуто Херовато. Потом меня сбила машина, за рулем которой была моя начальница, профессор Мей Теруми, которая теперь тоже призрак и моя персональная головная боль. Кстати, она также хирург, которая оперировала вас и которая косвенно, но все-таки виновна в вашей коме. Но вернемся к моей скромной персоне, после аварии я снова ненадолго вернулся в свое старое тело, чтобы окончательно там умереть и, кажется, навсегда застрять здесь. Ах да, еще у меня теперь ядовито-зеленые волосы, которые вижу только я и другие призраки, и все это — подарок от капризной богини, которая выглядит как девочка-подросток из аниме и жалуется на скучную работу».

Да он бы не просто мне не поверил. Он бы решил, что я опасный сумасшедший, сбежавший из соседнего отделения, и постарался бы держаться от меня как можно дальше. Даже будучи призраком. В лучшем случае.

— Я… — я откашлялся, пытаясь собраться с мыслями и выдать хоть что-то правдоподобное. — Я обычный ординатор. Работаю в этой больнице. Недавно попал в аварию, так что теперь сам пациент. А почему я вас вижу… — я развел руками, изображая искреннее недоумение, — понятия не имею. Может, головой сильно ударился. Врачи говорят, такое бывает. Посттравматический синдром, зрительные и слуховые галлюцинации…

Пак хмыкнул, и я понял, что он мне не поверил. Ни на йоту. В его глазах промелькнуло разочарование, смешанное с холодным расчетом. Он видел, что я лгу, но он не стал давить. Акулы не всегда нападают сразу. Иногда они просто кружат вокруг, изучая жертву, оценивая ее силу и слабости, выжидая удобного момента для атаки.

— Что ж, доктор, — сказал он, и его голос снова стал ровным и деловым. — Раз уж судьба свела нас таким причудливым образом, думаю, мы можем быть полезны друг другу.

— Полезны? — я удивленно поднял бровь. — Чем я могу быть полезен призраку? Стать вашим почтальоном с живыми? Нет уж, увольте.

— Не язвите, доктор, это вам не идет, — отрезал он. — Я могу предложить вам то, что у меня всегда было в избытке. Деньги.

— Спасибо, откажусь, — просто сказал я, чем смог выбить его из колеи. Он посмотрел на меня так, будто я только что на чистом корейском процитировал ему полное собрание сочинений Достоевского, а потом предложил сыграть в «камень-ножницы-бумага» на акции его корпорации. — Мне на жизнь хватает, а большего и не надо. Быть обязанным я не хочу, как и мальчиком на побегушках.

Пак молчал, изучая меня. Я видел, как в его глазах идет напряженная работа. Он пытался понять, кто я такой. Идеалист? Непроходимый дурак? Наверное, все бизнесмены, как Пак Чун Хо или тот же Ямада, привыкли, что мир вращается вокруг денег, что за них можно купить все: лояльность, информацию, даже жизнь.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Но тогда что вы хотите?

Я приподнял уголки губ в улыбке, думая, что мои мечты в реальность ему не воплотить, и тут же стал серьезнее.

— Мне ничего не нужно. Но раз уж мы застряли в этой… ситуации, может, попробуем разобраться в ней вместе? Вы не слышали чего-нибудь подозрительного, пока бродили по больнице?

Господин Пак насторожился. Его глаза сузились, превратившись в две маленькие щелочки.

— Подозрительного в каком плане, доктор? — настороженно спросил он.

Я прикусил губу. Вот же ж. Никогда первым ничего не расскажет. Настоящая акула бизнеса. Он не будет делиться информацией, пока не поймет, что получит взамен. Придется кинуть наживку, показать, что у меня тоже есть, что поставить на кон.

— Насчет вашего состояния. Вашей комы.

Пак нахмурился, его губы сжались в жесткую линию.

— Я слышал то же, что и все в этой больнице, — сказал он, и в его голосе прозвучал лед. — Что мое состояние — это вина профессора Теруми. Хирурга, что меня оперировал. Говорят, она проявила халатность.

Я тяжело вздохнул. Значит, он ничего не знает. Или делает вид, что не знает, выжидая, что я расскажу ему сам.

— А что, доктор? — спросил он, заметив мое разочарование. — Есть другая версия? Или вы просто решили проявить сочувствие к своей коллеге?

Я решил раскрыть часть карт. Терять было уже нечего.

— Профессор Теруми не виновата.

— Как это не виновата? — резко перебил меня Пак, и его голос стал почти агрессивным. — Доктор, я, конечно, сейчас не в лучшей форме, но слух у меня пока работает. Я слышал разговоры медсестер, врачей. Я знаю, что она уехала сразу после операции, хотя обязана была остаться и контролировать мое состояние. Я также выяснил, что она по телефону назначила мне какой-то препарат, от которого у меня случился анафилактический шок. Это не халатность, доктор? Или в современной медицине это считается нормой?

Я закатил глаза. Его реакция была предсказуемой. Он мыслил как пострадавший, которому скормили удобную и простую версию. И я не мог его за это винить. В моей прошлой жизни было столько людей, которые после операций или визитов к врачу, начитавшись информации в интернете или наслушавшись «умных» друзей, приходили в больницу и устраивали скандалы, обвиняя врачей в некомпетентности. Иногда даже до суда доходило. А тут он услышал все не от абы-кого, а от самих врачей, так отчего же и не поверить?

— Пак-сан, вы кто по образованию?

Пак Чун Хо удивленно, почти возмущенно, посмотрел на меня.

— У меня степень MBA по стратегическому управлению из Гарварда. А какое это имеет отношение к делу?

— Прямое, — ответил я, глядя ему прямо в глаза. — У вас — диплом управленца. Вы эксперт в бизнесе. А у меня — диплом медика. А у профессора Теруми за плечами — лучший медицинский университет страны, два года интернатуры, ординатура, многолетняя практика в ведущих клиниках мира, десятки научных статей в международных журналах. И она заведующая отделением кардиоторакальной хирургии в тридцать лет. Вы действительно думаете, что такой человек, который знает человеческое сердце лучше, чем вы — свой банковский счет, не в курсе, какой препарат может вызвать анафилактический шок у пациента, а какой нет?

Пак молчал, но я видел, что мои слова заставили его задуматься.

—