Лед - Андрей Алексеевич Панченко

подготовкой снаряжения, а Чарли пытался наладить с нашим скудным научным оборудованием наблюдения. Инуиты почти каждый день добывали тюленей и пингвинов, и запас мяса рос. В отдельной палатке мы устроили мастерскую — там шили парки, переделывали и дорабатывали нарты, чинили упряжи и готовили лыжи. Вечерами я писал дневники и заполнял журналы, чтобы ничего не забыть.

Ночами, когда гул ветра гремел в вентиляционных трубах зимовья, я думал о «Веге». Где она сейчас? Смог ли Егор пройти вдоль ледяных стен к острову Росса? Встретил ли он англичан или норвежцев? И главное — вернется ли «Вега» к нам с вестями, или уйдет в Хобарт, так и не заглянув к нам?

Оставалось только ждать. В Антарктиде время течёт иначе: дни будто замедляются, но каждый миг насыщен тяжёлым трудом и тревогой. Мы не знали, что готовит нам эта зима, но чувствовали — испытания только начинаются.

Глава 17

«Фрам» входил в Китовую бухту медленно и осторожно, ювелирно лавируя между гигантскими плавающими льдинами. Норвежский корабль выплывая из тумана выглядел как Летучий голландец. На мачтах с собранными парусами и на бортах судна лежал снег и висели гроздья сосулек, корпус был покрыт толстым слоем инея, от чего «Фрам» почти сливался с ледником, только норвежский флаг красным пятном выделялся на белом фоне.

На дворе был конец февраля и с момента ухода «Веги» прошло уже двадцать пять дней. Я уже всерьез начал переживать за Корнеева, по всем расчётам он давно должен был вернуться.

За эти двадцать пять дней на зимовье было сделано очень много. Мы закончили обкладывать зимовье, склады и хозяйственные постройки снежными блоками, распределили доставленный с корабля груз по тем местам, где он будет храниться, и даже сделали один выход для разведки маршрута и закладки продовольственных складов. Палатки, предназначенные для хранения свежего мяса, были забиты под потолок. Тупун и его инуиты в рекордный срок добыли больше пятидесяти тонн мяса тюленей и пингвинов, почти полностью истребив поголовье этих животных в Китовой бухте. Уже который день они выходят на вельботах в море, в попытках добыть ещё и кита, и именно они первыми заметили «Фрам».

— Чего-то припозднились они — Стоящий рядом со мной на берегу Арсений смотрел на корабль в бинокль — Вышли раньше всех, и только доплыли?

— Ты знаешь, мне на это плевать. — Раздраженно ответил я — Лучше бы они вообще не приходили! Меня сильно беспокоит то, что они сюда причапали. Это наша стартовая база, нам не нужны тут соседи. Никто не должен знать, когда мы выйдем к полюсу! Иначе нам придется устраивать гонки на собачьих упряжках прямо на леднике и бежать с норвежцами на перегонки. Вот какого хрена им тут надо⁈

— Скоро узнаем, они бросают якорь — Арсений опустил бинокль и повернулся ко мне — Надо встречать гостей.

— Незваный гость, как в жопе гвоздь — Прошипел я сквозь зубы — Кто там сегодня дежурный по кухне? Галицкий опять? Пусть праздничный обед готовит, Скворцова и Сизова к нему в помощь выдели. Мяса там пусть пожарят, или ещё чего. Сами короче пусть разберётся. И водки достаньте, будем поить, этих… этих гостей. И знаешь, что, обед готовить долго, так что пусть, пожалуй, пока, организует нам легкую закуску прямо возле входа в зимовье, там, где не пиленные дрова лежат. Вот не было же печали…

Вельбот с «Фрама» ткнулся в берег и мои инуиты шустро приняли конец у бородатых скандинавов. Норвежцы выбрались на лед. Их утепленные штормовки были покрыты инеем, лица красные, суровые от мороза и долгого плавания. Впереди шел высокий, широкоплечий человек с бородой, на которой повисли ледяные крошки. Он поднял руку в приветствии.

— Капитан Отто Свердруп, «Фрам», — произнес он на ломаном, но вполне понятном английском, слегка кивнув. За его спиной сгрудились еще пятеро человек, с заплечными мешками и каким-то небольшим ящиком.

Я шагнул вперед, стараясь выглядеть приветливо, хотя внутри все клокотало от раздражения.

— Иссидор Константинович Волков, руководитель русской арктической экспедиции, — сухо представился я. — Добро пожаловать в Китовую бухту.

— Холодное место вы выбрали для лагеря господа, — усмехнулся Свердруп, окидывая взглядом наши снежные стены и склады. — Но, видно, вы уже хорошо тут устроились.

Арсений кашлянул и тихо буркнул себе под нос на русском языке:

— Слишком хорошо, чтобы еще с кем-то делиться.

Я сделал вид, что не услышал, и пригласил гостей в сторону зимовья. Инуиты с любопытством разглядывали скандинавов, переговаривались между собой, а собаки злобно рычали и рвались с привязи, учуяв запах чужаков.

Галицкий успел. Пока Скворцов и Сизов накрывали стол в зимовье, у входа в домик уже разгоралась жаровня, на решетке которой шкворчали куски мяса. Очевидно он взял уже разгоревшийся уголь прямо из печи, а мясо было замариновано и готово заранее, должно быть он и планировал приготовить его нам на обед или ужин. На бочке стояли миски с квашенной капустой и с соленными огурцами, вскрытая банка паштета, ну и конечно бутыль с водкой и кружки, в которые Игорь Паншин и Куницкий уже наливали прозрачную жидкость. Остальные члены моей команды уже поджидали гостей возле импровизированного стола.

— Садитесь, господа, — сказал я, указывая на бревна. — Пока готовится праздничный обед, и накрывается стол, предлагаю на скорую руку согреться с дороги. За знакомство.

Норвежцы благодарно сели, стягивая меховые рукавицы. Свердруп поднял кружку.

— За ваше гостеприимство господа, — сказал он. — Рад лично познакомиться с такой знаменитостью как вы, господин Волков, это честь для меня.

Я с трудом изобразил улыбку и чокнулся. В голове стучала одна мысль: надо выяснить, зачем они сюда пришли. И главное — что знают о наших планах.

Хмурый Арсений склонился ко мне и шепнул едва слышно:

— Может, они хотят идти тем же путем, что и мы? Надо вытянуть сведения.

— Вытянем, — так же тихо ответил я. — Только не сразу. Пусть сперва расслабятся… Нансена нет, тут только капитан. Или их босс брезгует с нами встречаться, либо его нет на корабле. Если второе, то они уже где-то разбили лагерь, а «Фрам» тут с той же целью, что и наша «Вега», которую я отправил на разведку. Пей короче, и наливать снова не забывай.

И я, залпом осушив свою кружку. Арсений тут же перехватил бутыль, и разлил всем еще по одной.

Свердруп, словно и сам понимая,