Аркан 22 - Анна Николаевна Александрова

Мишиного сообщения. Он монотонно прокручивал их вновь и вновь, не в силах ни проанализировать причины, ни спрогнозировать возможный исход. Известие о гибели профессора легло на загадочный факт о подмене имен профессора Гефтмана и его учителя Ерофея Смирнова. Кто из них кто? Зачем? И почему профессор на фотографиях почти пятидесятилетней давности выглядит так же, как позавчера днем? Что происходит?

Алена тоже молчала, подавленная новостями. Обычно строптивая и имеющая на все свое мнение, которое трудно изменить, в этот раз она не стала спорить с братом и послушно отправилась домой. Алеша не захотел брать ее на развалины, считая это опасным. Сам же поехал к месту трагедии.

Зрелище, представшее перед его глазами, вызвало чувство режущей до боли тоски, будто шершавую нитку медленно тянут через грудь, через сердце. Страшное. Посреди левого крыла здания во все четыре этажа зияла узкая дымящаяся дыра. Из нее мертвыми кусками вываливались внутренности учебного корпуса: балки перекрытий торчали вверх сломанными ребрами, бетонные блоки перемешались с искореженной мебелью, виднелись фрагменты тел. Зацепившись ножкой за край стены, нелепо повис в воздухе одинокий стул, каждую секунду угрожая упасть.

Здание уже оцепили, вовсю работали пожарные и спасатели, выволакивали прямо на асфальт окровавленные, присыпанные белой пылью тела погибших, паковали в мешки. Оперативники тоже не сидели на месте, вели опросы среди выживших, записывали данные, искали-рыскали по горячим во всех смыслах следам.

Тяжелая рука легла Алеше на плечо, он вздрогнул, вышел из оцепенения, обернулся – Миша. Друг был весь в цементной пыли, лишь лицо по кругу наспех умыто, грязные подтеки вперемешку со струйками засохшей крови спускались за ворот рубашки.

– Здорово, – угрюмо поприветствовал Стариков. – Пошли, тут фээсбэшники работают, нам сказали пока на подхвате быть.

– Что случилось?

– Похоже на теракт. Или… как это бывает… псих-одиночка… смертник… что-то кому-то доказать пытался. Но… пока рано делать выводы.

– Миш, про Гефтмана откуда информация? Что он вообще тут делал?

– Он здесь преподавал, ты не знал?

Алеша отрицательно покачал головой, в животе нехорошо кольнуло.

– Я своими глазами видел, как он в аудиторию зашел. За полминуты до взрыва. – Миша помолчал секунду-другую, вздохнул и продолжил: – Звонок поступил о захвате заложников. Все, кто рядом был, прибыли. Я тоже… Нам сказали, что парень, студент, похоже, обвязался взрывчаткой и… закрылся в кабинете, где экзамен проходил. А там человек двадцать молодняка и препод. Переговорщика не пускал, требований не выдвигал. Как зомби, честное слово. Глаза мутные, на лице ни страха, ни жалости. Похоже, под кайфом был.

– Ты его видел?

– Да, пару секунд буквально. Мы в оцеплении стояли, я в коридоре с силовиками за щитами прятался. Дверь открылась сама собою, и он там… парень молодой, пацан совсем. Что ему в голову торкнуло?..

– А профессор?

– Хрен знает, как он сквозь цепь прошел, – нахмурился Миша. – Только я его у самой двери уже увидел. Он руки поднял, пробормотал что-то и зашел внутрь… дверь, сука, прикрылась опять. А через секунд тридцать взрыв. Как нас не убило? Видишь, какой странный разлом. – Он кивнул на развалины. – Как по линейке, вверх-вниз волна пошла, а в стороны дальше аудитории не вышла. Но… все, кто внутри был… ни одного выжившего. Там и тел то целых нет, по кускам собирают.

– Профессор? – еще раз спросил Алеша, но уже тихо, понимая, что получит в ответ.

– Можешь поискать. – Миша указал пальцем на черные мешки, сложенные пугающими штабелями.

– Воздержусь, – буркнул Алеша, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. – Что-то нехорошо мне, Миш, я поеду. Если какие новости будут или помощь нужна, звони.

Он поспешно сбежал с места катастрофы, гонимый непреодолимым гнетущим чувством тревоги. Словно ощущал кожей приближение бури, которой не избежать, но и принять которую невозможно. Что-то надо делать, но не здесь… да и что делать-то? Куда бежать? «К Веронике», – будто шепнул кто на ухо. И Алеша послушно развернул автомобиль в сторону Черемушек.

Солнце висело еще высоко, жара в последние дни стояла невыносимая. Словно мстя Земле за зимнее расставание, огненный шар пытался испепелить подругу в крепких и долгих объятиях. Близился день летнего солнцестояния, шли самые долгие световые периоды. И хотя время клонилось к вечеру, намека на спад солнцепека все не было.

Алеша припарковал машину под старым тополем, рискуя потом не найти ее под облаком липкого пуха. Но об этом сейчас не думалось. В голове все смешалось: имена, взрывы, тревоги. Надо было рассказать Мише про Ерофея Смирнова и фотографии, но он почему-то не рассказал…

Вероника открыла не сразу и впустила Алешу будто нехотя. Небольшая квартирка ее пронизана была плавающими струйками белого дыма, вьющимися из нескольких зажженных курильниц. На кухонном столе горели три толстые свечки, рядом разложены были карты, камни, обрывки красной нитки. Алеша посмотрел в проем кухни поверх ее плеча и удивленно приподнял брови.

– Э-э-э-э? – протянул он вопросительно. – Ты же не…

– Иногда приходится, – резко ответила Вероника. – Мне нехорошо, словно наблюдает кто-то. Пришлось закрыть пространство.

– Э-э-э-э, – все так же растерянно тянул Алеша.

Вероника опустила глаза, отвернулась, потянула Алешу за руку в гостиную, где, как обычно, стоял полумрак, хранимый плотными, лишь на четверть раскрытыми шторами.

– Ты скептик… но и ты не можешь отрицать, что происходят странные вещи, – заговорила она, усадив Алешу на диван и прильнув к нему. – Мне страшно отчего-то. Интуиция… у меня очень сильная интуиция. Я вижу, чувствую: что-то надвигается. И не я одна…

– Вероник? Ты о чем?

– Скажи, ты веришь в магию?

– А? Я… нет… наверное. Не знаю уже.

– А я верю, Алеша. Магия – это умение воздействовать на реальность через невидимые глазу энергии. Согласись, что каких-то сто пятьдесят лет назад обычная лампочка накаливания считалась бы магией. А это наука. Так и здесь. Есть знания… и многие… о-о-о-очень многие пытаются их развивать и… использовать. Но пока бессистемно. И бесконтрольно. Любой может загуглить информацию и провести ритуал, не понимая, что тем самым сливает свою жизненную силу. Даже если ритуал не получится, силы человека, вошедшего в контакт с иным миром, будут отобраны, если не хуже… если через ритуал не присосется к нему кто-то и не начнет верховодить. Настоящие же маги, у кого есть знания, они осторожны… они не лезут лишний раз на рожон. А в последние дни колдуны активизировались, я вижу чуть не каждый день след магического воздействия. Все будто чувствуют нарушение баланса… будто правила меняются…

– Правила?

– Да, у магов есть свод негласных правил: не трогать свободу воли человека, например. Но мне кажется, что кто-то пытался воздействовать на меня… я… я только что… вот