Девятый - Сергей Лукьяненко

Мимо меня по полу заскользило, оставляя размазанный кровавый след, тело Габриэля. Кажется, он разбил голову. Серьёзно разбил, так что череп треснул. Я-то надеялся, что его оглушит, а потом я его свяжу. Но этого уже и не требовалось.

С усилием поднявшись я доковылял до главного пульта. Садится не стал, потому что понял — могу и не встать.

— Искин… оцени наше положение и курс корабля…

— Требуется допуск.

Я снял иконку с шеи и приложил к пульту.

— Работаю в ограниченном режиме после внештатного отключения, наблюдаются многочисленные физические повреждения конфигурации, множественные сбои программ, идёт восстановление из базовой версии, — предупредил искин.

— Как можешь, так и работай, — огрызнулся я.

— Вам срочно требуется медицинская помощь, — сообщил искин. — Фиксирую сильное радиационное облучение, травму головы, сотрясение мозга, перелом головки лучевой кости, рваная рана левой голени, значительная кровопотеря.

Ничего себе у них датчики в рубке…

Что? Рана голени?

Я обернулся и увидел, что за мной тянется кровавый след. Не такой смазанный, как от Габриэля, а тонкая красная линия.

Икра и впрямь была распорота, непонятно даже обо что.

— Хорошо, — сказал я. — Учту. Оценка траектории корабля и необходимых маневров.

— Траектория просчитана. Маневры не требуются.

— Правда? — удивился и обрадовался я.

— Любое изменение траектории приведёт к более быстрой гибели корабля и пассажиров. На данный момент разрушение корабля при прохождении сквозь Кольцо прогнозируется через девяносто две минуты. Попытка миновать Кольцо приведёт либо к падению на Сатурн, либо к прохождению через максимально опасные зоны магнитосферы и гибели от радиации.

— Никак? — зачем-то спросил я.

— Никак, — у искина явно не было нормальных ресурсов, чтобы придать тону сочувствие. — Ещё раз обращаю внимание, что вы нуждаетесь в срочной медицинской помощи.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Скажи, а офицер Габриэль мёртв?

— Офицер Габриэль находится в коме, состояние критическое, шансы на выживание минимальны. Оказание ему медицинской помощи рекомендую производить после стабилизации вашего состояния.

— Ага, — сказал я и захромал к выходу.

Полтора часа до столкновения. Нога в фарш, рука в щепки, голову будто в миксере покрутили. И вторички наглотался.

Нет, вы правда хотите, чтобы я спас этот корабль?

Глава 14

На первую жилую палубу я не вошел, а практически ввалился. Если бы не лифт, который в общем-то рекомендовалось использовать только для перевозки грузов, так точно бы не дохромал. Но я и сам немногим отличался от груза — хромой, окровавленный, клок кожи свисает на щеку, с неподвижной рукой, которую пытался прижимать к груди.

В общем помещении первой палубы как раз собрались все обитатели — и писатель Снегирь, и скрипач Петр, и музыканты — рок-группа и джаз-банда. Все были с бокалами, взбудораженные и словно бы обиженные.

— Нельзя проводить тренировки без предупреждения! — громко возмущался Петр. — А если бы я репетировал? А если бы у меня была в руках скрипка?

— Вот у меня в руках была не скрипка! — рявкнул один из рок-музыкантов. Он был бородатый и с пышной черной шевелюрой. Может и собственные волосы, но тогда он их точно красит. — Но в туалет теперь лучше не заходить!

— Я, между прочим, вывихнул палец! — молодой интеллигентный джазмен поднял над головой руку. — Он болит! Как прикажете играть на банджо, когда болит палец?

Вот в этот момент я и вошёл.

Наступила тишина. Джазмен с вывихнутым пальцем побледнел, а по лицу пошли красные пятна. Есть такие люди, которые совсем не переносят вида крови. Я их не виню, я бы тоже хотел таким быть.

— Найдите аптечку, — попросил я. — На каждой палубе есть. Кто-то умеет оказывать первую помощь?

Снегирь энергично замотал головой, Петр часто заморгал, глядя на меня.

— Тебе не первую, а последнюю надо оказывать, дружок, — пробасил другой рок-музыкант, совершенно лысый, но тоже бородатый. В несколько шагов подошёл ко мне. — Я фельдшером когда-то был. Сейчас…

— И отправьте кого-нибудь вниз, на баржу, — сказал я. — Откройте люки и попросите всех подняться…

Бывший фельдшер, не спрашивая разрешения подхватил меня на руки и куда-то понёс. А я даже спорить не стал. Это, оказывается, очень приятно, когда о тебе заботятся.

Пришёл в себя я от колющей боли в руке. Открыл глаза.

Лысый музыкант делал мне инъекцию в сгиб локтя на здоровой руке. От стараний он даже высунул язык и это выглядело смешно.

— Ручки-то помнят, помнят ручки! — приговаривал он, вводя мне какое-то лекарство.

Ручки у него были здоровенные, но со шприцом он управлялся умело.

— Сколько… — прошептал я.

— Очнулся! — обрадовался музыкант. — Десять миллиграммов…

— Сколько времени я был в отключке?

— Минут пять. Ты что, спешишь?

— Все спешим… — прошептал я.

Я лежал на кровати. Каюта была знакомая — в ней мы дрались с болванами-актёрами. Снегирь, Петр и большая часть музыкантов тоже была здесь, толпились в сторонке, в ужасе глядя на меня.

Что, я так плохо выгляжу?

На правом локте у меня был пластиковый лубок, уже застывший и зафиксировавший локоть в полусогнутом виде. Тельняшку с меня не то сняли, не то срезали, спасибо, что трусы остались. На ноге здоровенный пластырь, судя по полосатой красно-белой расцветке — кровоостанавливающий. Кожу на голове тоже приладили на место и залепили пластырем. Рядом валялись кривые ножницы и короткие пряди волос — меня чуток обстригли.

— Быстро вы, — удивился я.

— На скорой работал, — заканчивая вводить лекарство, сказал музыкант. — Меня Гриша зовут. А сейчас «Роковая планета», бас-гитара.

— Вы же «Планета рок», — сказал я.

— А я стоял и стоять буду, что «Роковая планета» лучше! — с неожиданным чувством произнёс музыкант. — Да. «Планета Рок». Хреновы маркетологи!

— Не переживайте, — сказал я. — Так тоже ничего. Я вас помню, вы Григорий Остапенко, у вас в песне «Автопортрет с изнанки» басовая линия шикарная, всю композицию держит…

Остапенко вытаращил глаза.

— Народ… а дети нас реально до сих пор слушают!

— Я не деть, я офицер, — огрызнулся я. — Мне двадцать лет… Сесть помогите!

Басист нахмурился, но помог. Я сел на кровати и покрутил головой. То ли лекарство помогло, то ли пять минут отключки, но в глазах не двоилось и мутило меньше.

— Нам стоит чего-то опасаться? — спросил Снегирь. — Тех, кто с вами это сделал? Это ведь были болваны, Святик?

— Это был болван, — прошептал я. — Нет, его не надо опасаться. Вы послали кого-то вниз?

— Тимур и Василий пошли, — сообщил кто-то из джазменов. — Не беспокойся… не беспокойтесь. Мы ведь уже высаживались в баржах, умеем пользоваться шлюзом.

— Хорошо. Когда поднимутся девушки и Лефевр… надеюсь.