Рождённые из пепла - Акили

«Глупый воробушек» называла Шина Розалин.

Их родная деревня стояла под кроной огромного дерева, и у них сроду не водилось воробьёв, разве что пустынные жаворонки мимо пролетали. Но однажды торговец, который владел практически всем в деревне, привёз из Валенса клетку с воробьями… и упустил их. Птиц через некоторое время обнаруживали у себя в тени крыш то одни соседи, то другие, и вскоре по деревне летали целые стаи этих воробьёв.

Ценность в глазах торговца птицы тут же потеряли и превратились в неугомонных обитателей деревни, клевавшими все плоды, до которых дотягивались. Из-за этого многие не стеснялись гонять их, в том числе и дети… и Шин тоже для развлечения.

Однажды он даже попал палкой в одного. Воробей упал и оттопырил крыло, чирикал и пыталась сбежать. Шин схватил птицу и победно принёс домой. Розалин покачала головой.

«Глупый воробушек, – сказала она. – Ему больно». После этого она выходила воробья и отпустила на волю, а Шина попросила никогда не бить их. Всё равно от плодов так не отвадить.

Шин закатил глаза и забыл бы про это, но тот воробей начал иногда возвращаться. Розалин всегда собирала для него крошки и кормила. А вот от Шина все окрестные птицы разлетались в испуге. Он перестал гонять их палками и другим мальчишкам не давал. Вдруг среди птиц окажется любимый воробей Розалин?

У сестры всегда было доброе сердце. Это её погубило. Она продала себя, позволила использовать, чтобы Шин и мать имели монеты. Глупая сестра. Шину это было не нужно, он бы позаботился о себе сам, заработал бы как-нибудь и для мамы. Зачем? Зачем Роза пошла во дворец?

Элиаш доел рогалик, поискал глазами ближайший огонёк, но не нашёл, а потому стряхнул крошки с пальцев прямо на землю.

– Кто у тебя умер? – вдруг спросил его Шин.

– Чего?

– Ивор сказал, что у всех, кто… общем, у всех кто-то умер.

– Отец и мать, – глухо отозвался Элиаш. Доставать из узелка последний рогалик тут же расхотелось. Сладость стала на вкус как пепел. – У нас сапожная мастерская была в том квартале. Маленькая. Родители рано ложились и рано вставали, а я в тот вечер убежал погулять с друзьями и…

Элиаш вздохнул. Умеет же Шин испортить другим праздник. Хотелось забыть обо всём хотя бы сегодня. Не вспоминать вид сгоревшей мастерской и почерневшие тела под обломками. Родители лежали в обугленных постелях. Элиаш надеялся, что к тому моменту, как огонь добрался до них, они уже не чувствовали боли.

– Ты хочешь отомстить за них? – не унимался мальчишка.

– Хочу.

– А если бы мог сделать это прям сегодня? Сейчас?

– Ну тебя, Шин. Ты чего удумал?

– Хочу знать. Если бы к вам в руки попал убийца родных, каждый из вас бы захотел отомстить?

– Каждый.

– И Ивор тоже?

– Особенно Ивор.

– Он не даёт мне ничего сделать.

– Как и Витарр нам всем.

– Они точно не предатели? Вдруг в ваши ряды проникли…

– Эй, – одёрнул мальчишку Элиаш и увлёк за локоть в пустой переулок. – Слушай внимательно. Витарр и Ивор собрали нас. Если бы не они, ничего б не было. Никакой цели. Правда… – Элиаш замялся и Шин тут же ухватился за его сомнение.

– Что «правда»?

– Лучше б нас вёл Ивор. Он хоть что-то делает. Витарр только разговоры ведёт.

– Видишь!

– Что вижу?

– Не все из вас всё делают правильно. А значит и слушать их необязательно. Элиаш… я тут услышал… король с королевой будут на площади.

Да многие об этом слышали! Проблема в том, что рядом с ними всегда ходило с пару дюжин, а то и больше стражников, а на крышах караулили лучники. Но Шин не унимался, и Элиаш решил сводить его на площадь, чтобы тот сам посмотрел, на что его подбивает. Если мальчишка не сошёл с ума, то присмиреет.

Элиаш и сам присмирел после казни Робера. Он был с Ивором, когда они хотели его спасти. Элиаш боялся смерти, но всё равно вызвался пойти. Он верил, что раз дело правое, то боги будут благосклонны. Но не были. Позволили умереть Дейну, Уильяму и другим. Элиаш сам едва уцелел в той стычке и долго не мог забыть смерть товарищей и покрасневшие от крови белые цветы на их одежде – символ их сопротивления. Умершие уже не смогут отомстить.

В конце Ивор отступил, позволил Роберу умереть. Элиаш не знал, что тогда чувствовал: разочарование, что всё было напрасно, или облегчение, что не нарвался на чей-то меч или стрелу.

Если бы только они могли победить наверняка. Не бросаться на мечи, а действительно иметь хороший шанс на победу. Если бы им повезло.

Когда Элиаш и Шин пришли на площадь, быка уже зарезали, а королевская карета в сопровождения стражи ехала вдалеке ко дворцу.

– Ну вот, мы опоздали! – топнул от досады Шин.

– И хорошо, – похлопал его по плечу Элиаш. – Боги дают нам знак, что не сегодня. Есть разница между, – Элиаш понизил голос, – «умереть по имя справедливости» и «умереть по дурости».

«Боги, я говорю, как Витарр! Это из-за него же мы потеряли столько времени!» мысленно щёлкнул себя по лбу Элиаш.

Он хотел добавить ещё что-то, но заметил, как Шин смотрит куда-то вперёд. На той стороне площади было пусто. Стояла лишь одна женщина с серебряным украшением в волосах, а рядом с ней двое стражников в красных мундирах. Ветер донёс слова.

– Дерек, найди телегу и распорядись отвести тушу к мяснику. Пусть приготовит и раздаст беднякам в честь праздника. Приказ королевы.

– Нет, не может быть, – шепнул Элиаш.

– Может, – Шин сжал руки в кулаки. – Боги дают нам знак. Элиаш… с тобой или без тебя… Я отомщу за сестру.

Его тёмные глаза вспыхнули ненавистью.

* * *

Микая смотрела потухшими глазами на яркий огонь жаровни и веселье горожан. Они прыгали и плясали, кидали хлебные крошки и призывали Бога плодородия. Сегодня как раз было облачно – подножие божественной горы близко. Боги близко. Наблюдают.

Вокруг королевы было пусто и мертво как в пустыне. Никто так и не подошёл к той половине площади, где стояла она. Только с опаской поглядывали, а потом и вовсе забыли. А ведь ей тоже доводилось однажды танцевать среди них.

Тогда она впервые надела простое платье и тайком ускользнула из дома, попросив служанку прикрыть её отсутствие. В назначенном месте её ждали, и они также кружили в танце на площади, не жалея ног. Микая не помнила дня счастливее.

Сейчас она жила среди драгоценностей и шелков,