Лесная обитель - Мэрион Зиммер Брэдли

– Ну так поехали уже! – свирепо бросил он. – У нас нет времени стоять тут и пялиться на обгорелые головешки – этак мы засветло до ночлега не доберемся! – Голос его сорвался, и Гай снова притворно закашлялся, гадая про себя, понял ли что-нибудь Приск по его тону. Но старый солдат хорошо понимал, какое впечатление производят на зеленых юнцов жуткие картины разора и кровопролития.

Опцион окинул Гая сочувственным взглядом и отвернулся.

– Завоевав эту страну, мы обещали здешним людям спокойствие и безопасность – казалось бы, самое меньшее, что мы можем для них сделать, это защитить их от набегов! Ну да будь уверен, мы догоним мерзавцев, содеявших это зло, и раз и навсегда отучим их связываться с Римом! Жаль, другого способа приобщить мир к цивилизации боги не придумали. Что ж, мы могли бы копать землю да растить репу, но, так или иначе, выбрали ремесло солдата, уж какое ни есть. Здесь жили твои друзья, да?

– Я тут гостил, – сухо ответил Гай. – Прошлой весной. – По крайней мере, голос его снова звучал ровно.

– Ну, ничего не попишешь, – отозвался Приск. – Так уж устроен мир: сегодня ты жив, а завтра покойник. Но боги, видать, знают, что делают…

– Да, – отозвался Гай, главным образом, чтобы положить конец его незамысловатым философствованиям. – Приказывай выдвигаться; надо бы поскорее добраться до ближайшего города, люди и так уже насквозь вымокли.

– Будет исполнено, господин. В колонну марш! – рявкнул Приск. – Как знать, может, семья уехала навестить друзей. Всяко бывает.

Всадники двинулись сквозь густеющий туман; снова заморосил дождь. Гай вдруг вспомнил, как незадолго до отъезда из Девы видел Кинрика на ярмарочной площади. Вроде бы шла речь о том, чтобы послать юношу в какую-то там школу воинов на севере, так что он, скорее всего, жив. Гибель друида настолько влиятельного, как Бендейгид, непременно наделала бы шуму. Гай подозревал, что у его отца есть свои тайные источники сведений – Мацеллий наверняка все знает доподлинно. Нужно только подождать, и судьба Бендейгида прояснится.

Гай убеждал себя, что всегда есть место надежде. Приск прав. Дом сгорел – но это вовсе не значит, что обитатели его непременно погибли или в плену. Майри, скорее всего, возвратилась к себе на хутор; Диэда вообще не жила под кровом Бендейгида, во всяком случае, теперь. Но Эйлан… вряд ли можно надеяться на то, что уцелела Эйлан, или малышка Сенара, или кроткая, ласковая Реис… Сейчас молодой офицер ни в медяк не ставил свою карьеру, равно как и всю империю.

«Если бы я увез Эйлан, она была бы жива… если бы я сумел противостоять отцу или просто похитил бы ее…»

От внезапно нахлынувшего воспоминания у юноши перехватило горло: он словно наяву видел мать – холодная и бледная, она распростерлась на ложе, и женщины голосили над покойной. Маленький Гай рыдал вместе с ними, пока отец не увел его и не объяснил, что римлянину нюни распускать не след. Но сейчас Гай оплакивал мать – а вместе с нею и тех женщин, которые ненадолго подарили ему счастье почувствовать себя в кругу семьи.

Он накинул на голову плащ и притворился, будто по щекам его текут не слезы, а дождь. Нельзя, чтобы солдаты видели, как он плачет.

Глава 9

На следующий день после родов Майри проснулась поздно и тут же капризно потребовала:

– Где Родри? Куда подевался мой муж?  Он бы защитил нас от этих негодяев…

В круглом доме было тепло – особенно после пронизывающего холода снаружи. Эйлан, на которой понемногу начинали сказываться последствия бессонной ночи, раздраженно оглянулась на сестру и присела у очага. Как будто мало того, что разбойники угнали всю скотину и ей пришлось тащиться за несколько миль по грязи через мокрый лес и одалживать корову, чтобы Майри, у которой еще не пришло молоко, могла покормить дитя! Хорошо еще, что стада сейчас на летних пастбищах, так что сестра ее, если вновь захочет выйти замуж, без приданого не останется. Но Эйлан была не настолько бесчувственна, чтобы заговорить об этом уже сейчас.

– Будь здесь Родри, коров бы не угнали!

– Скорее, он бы полез в драку с разбойниками, и ты все равно… – Эйлан прикусила язык, в ужасе от того, что проговорилась. Она и позабыла, что Майри еще ничего не знает! – Кейлин… – Девушка умоляюще посмотрела на жрицу.

– И ты все равно овдовела бы… – безжалостно докончила Кейлин, снимая с огня котелок с теплым молоком и ставя его на пол.

Глаза Майри округлились.

– Что ты такое говоришь… – Она поглядела на жрицу, прочла в ее лице все то, о чем до сих пор умалчивалось, и побледнела как полотно.

– Я бы подождала, я не хотела говорить тебе сразу, но эту роскошь мы себе уже не можем позволить. Родри схватили римляне, когда он попытался освободить наших людей. Майри, его казнили.

– Это неправда…ты мне лжешь! Быть не может, что он погиб, я бы это почувствовала! Лучше бы разбойники убили меня… зачем ты им помешала, Кейлин? Ох, я хочу умереть… горе мне, горе! – Майри, рыдая, повалилась на перину; малышка расплакалась. Кейлин передала девочку Эйлан, а сама склонилась над роженицей, нашептывая слова утешения.

– Ну тише, тише, слезами горю не поможешь. У тебя двое славных деток, им еще жить да жить. Тебе нужно набраться сил, Майри, чтобы переправить их в безопасное место, прежде чем скотты вернутся.

Молодая мать, вскрикнув, рванулась к малышке, как будто кто-то пытался отнять у нее дочь. Эйлан, не то плача, не то смеясь, подала ей ребенка. Кейлин была права. Как только Майри выплачется, она поймет, что надо жить ради детей. Жрица хорошо изучила женское сердце.

Чуть позже, когда Майри, обессилев от слез, забылась сном, Эйлан заслышала хлюпающий перестук копыт по жидкой грязи. Всадник подъехал к двери. «Разбойники!» – в ужасе подумала Эйлан. Но никакой грабитель не стал бы стучаться так неспешно и так тяжко. Сердце девушки заколотилось словно боевой барабан. Эйлан отодвинула задвижку и выглянула за дверь. На пороге стоял ее отец.

В первый момент она могла думать только о Родри. Наверное, отец привез Майри страшные вести? Молодой зять был одним из лучших его воинов, в доме считался за сына и обращался с Эйлан как с сестрой еще до того, как вошел