Русская Америка. Сухой закон 4 - Михаил Дорохов

class="p1">Инспектор огляделся. Вокруг машин стояли мои люди. Каждый смотрел на Кэмпа холодным взглядом, не обещавшим ничего хорошего. Он появился явно не в тот момент, и не в том месте, чтобы отпускать колкости на глазах бойцов, только что похоронивших своего товарища.

— Соболезную вам… — поспешил произнести инспектор и добавил, — Ваше дело разве уже закрыли, Алекс?

— Думаю, вы и те, кто вас послал — и так обо всём в курсе. А вот что здесь забыли вы? — оборвал его я.

— Может, я заделался журналистом! Ищу горячие сенсации, — хитро прищурился Курт.

Я лишь предупредил его:

— Тогда будьте осторожнее, инспектор. Не обожгитесь…

И сел в свой бронированный Паккард.

* * *

Напротив офиса, согреваясь, прыгал на снегу уже знакомый мне мужчина. Я вышел из авто и удивлённо уставился на него. Кислов же стоял чуть впереди, готовый в случае чего, ринуться в бой.

— Мистер Марсо? Какая неожиданность… — бросил я, глядя на чиновника бюро по делам детей Нью-Йорка, — Какими судьбами?

На Дина было жалко смотреть. От былой спеси не осталось и следа. Он воровато оглядывался по сторонам и сутулился, кутаясь в поднятый воротник.

— Мистер Соколов… — он попытался нацепить на лицо маску деловитости, — Я хотел бы обсудить с вами некоторые…эээ… общие дела.

Я деланно удивился:

— Разве у нас такие есть?

— Вы же понимаете: о чём я… — поморщился Марсо и показал мне смятую газету с надписью на полях.

— Не понимаю, — усмехнулся я.

Он начал терять терпение:

— Мне хотелось бы поговорить без свидетелей, — он кивнул на Кислова, стоя́щего рядом и смотрящего на чиновника как на вошь, что угнездилась на солдатской шинели.

— Приглашения внутрь вы от меня не дождётесь, мистер Марсо, — ухмыльнулся я и махнул на двери своего офиса, — Кредит доверия у меня к вам очень быстро закончился. Хотите говорить — прогуляемся.

Дин посильнее запахнул пальто и двинулся рядом. Я сделал знак Кислову идти чуть поодаль. И молчал, предоставляя Марсо право говорить первым. Теперь не я к нему пришёл, а он ко мне.

— Между нами вышло небольшое недопонимание… По поводу Анастасии Джонс. Я повёл себя чересчур резко. Весь, знаете ли, на нервах в последнее время из-за нагрузки на работе… — самозабвенно врал Дин.

Ага, это в его департаменте, где и посетителей почти нет… Ну-ну! Умаялся, наверное, бедняга.

— И чего вы хотите, мистер Марсо?

— Я хочу вас заверить, что с моей стороны не будет никаких проблем по поводу опекунства над маленькой Джонс. Поймите, я был зол из-за того, что Алонзо Доусон потерял свой пост, и я тоже выпал из партийных списков. Но я всё равно не собирался поддерживать с Алонзо отношения после всего, что он покрывал в Аунего…

М-да. Понятно, что судья Доусон после волны, поднятой мной в «Нью-Йорк. Факты», с большой вероятностью отправится в тюрьму. Да и «замазывал» он ужасные вещи. Но Марсо окончательно показал, что готов ради собственной выгоды или из страха вильнуть и подмахнуть кому надо. А он тем временем продолжал с жаром говорить:

— … Но, я не могу повлиять на процессы, запущенные «наверху», — он поднял палец.

— Какие процессы? — нахмурился я.

— Демократы будут душить вашу компанию. Потому что из-за ваших статей к процессу против демократической верхушки штата подключился кандидат в президенты от республиканцев — Гардинг, — выпалил чиновник.

Понятно. Уоррен Гардинг имеет сейчас сильные позиции. И валить его с пьедестала демократы будут старым добрым способом. То есть закидывая грязью окружение Гардинга. Я в него не входил, но моя «Нью-Йорк. Факты» негласно уже связала себя с его выступлениями, ведь именно она дала зелёный свет скандалу в Аунего. В общем-то, довольно ожидаемо.

— Мистер Марсо! — остановился я и слегка повысил голос, — Как это касается Анастасии Джонс?

Он недоумённо поморгал глазами и пробубнил в ответ:

— Со стороны моего нью-йоркского отделения бюро по делам детей я сделаю всё, чтобы затормозить любые процессы в отношении девочки. Но я знаю, что этот вопрос ушёл «выше». В главный офис бюро в Вашингтоне…

— Который фактически под демократами? — уточнил я.

— Всё так.

— Понятно, — задумался я.

— Надеюсь, между нами больше нет… напряжения… — осторожно подбирал слова Марсо, — И мне хотелось бы вернуться к нашему вчерашнему разговору…

У меня даже брови поползли вверх от удивления. Этот пройдоха умеет удивлять.

— По поводу?

— Нашей взаимной выгоды… — и он повторил мой жест, намекающий на деньги.

— Что вы можете предложить? — поинтересовался я у чиновника.

— Информацию. Из внутренней кухни…

Это ему так хочется новую машину вместо сожжённой Изотты Фраскини? Или просто привык хапать из всех источников? Ласковый телёнок двух маток сосёт.

— Внутренняя кухня демократов штата? — понимающе усмехнулся я.

— Да, в партийных списках меня не будет, но я всё равно «держу руку на пульсе». Думаю, вам пригодилась бы помощь… — он перехватил мой взгляд и торопливо поправился, — Я понимаю, что вы в состоянии решить свои проблемы сами! Под помощью я имею в виду доступ к слухам, что гуляют по коридорам партии в Нью-Йорке.

— И чего вы хотите взамен?

— Буду скромным… Тысячи долларов в месяц мне хватит… — потупился Марсо, словно нашкодивший школьник, что строит из себя саму невинность.

Признаться, я даже внутренне поразился наглости и жадности этого человека. За деньги он был готов на всё, как только понял — с кем имеет дело. И чего, спрашивается, не согласился позавчера, когда я предлагал ему решить дело полюбовно? Катался бы по-прежнему на своей небесно-голубой красотке, сверкающей хромом.

— Сначала я хочу убедиться, что вы действительно можете рассказать что-то интересное. Как только «удивите» меня, тогда и получите деньги, — отрезал я.

— Хорошо! Я понимаю! — торопливо забормотал чиновник.

— Если что-то узнаете, то звоните сюда, в мой офис. Вам назначат встречу. Информацию будете передавать вживую. По телефону — ничего! Понятно? — просверлил я его глазами.

— Конечно, мистер Соколов!

— А сейчас я должен идти. Дела, — коротко обрубил я и, не пожимая руку визитёру, отправился к Виктору, дожидавшемуся меня около входа.

Марсо же начал ловить такси.

— Что хотел? — кивнул на чиновника Громов, когда я подошёл к нему.

— После «инцидента» с его машиной,