Лекарь Империи 10 - Александр Лиманский

Значит, это не просто благодарность. Это ритуал. Игра, в которой я должен сделать правильный ход. Слишком много попросишь — сочтут наглецом. Откажешься — сочтут интриганом. Чертова дворцовая политика.

Мы подошли к массивной дубовой двери. Темное, почти черное дерево, покрытое искусной, глубокой резьбой. Двуглавые орлы, скипетры, державы — все символы императорской власти.

У двери застыли два гвардейца в парадной форме. При нашем приближении они как по команде взяли на караул.

Филипп постучал. Три коротких, два длинных. Код.

— Войдите, — раздался из-за двери знакомый голос.

Филипп открыл тяжелую дверь и жестом пригласил меня войти.

Кабинет был огромным. Метров сто площади, не меньше. Высоченные, метров пять, потолки с гигантской хрустальной люстрой. Окна от пола до потолка, выходящие в залитый солнцем парк.

Книжные шкафы вдоль всех стен — тысячи томов в тисненых кожаных переплетах. Мраморный камин, в котором уютно потрескивали дрова, хотя на улице было тепло.

А за массивным столом из красного дерева сидел Александр Четвертый.

Но не в парадном мундире. Не в строгом деловом костюме. В простом домашнем свитере темно-синего цвета и джинсах. Обычный мужчина средних лет, уставший, но безмерно счастливый.

При моем появлении он встал. Обошел стол. Подошел ко мне.

— Илья Григорьевич, — он протянул руку.

Я пожал ее. Рукопожатие было крепким, уверенным. Рука — рабочая, сильная, не изнеженная.

— Ваше Величество.

Он не отпускал мою руку. Смотрел мне в глаза — серые, ясные, точно такие же, как у Ксении.

— Спасибо, — сказал он просто. — От всего сердца. Спасибо.

— Я делал свою работу, Ваше Величество.

— Нет. Вы совершили чудо. И теперь… — Он наконец отпустил мою руку. Его голос стал более официальным, императорским. — Теперь я буду вас благодарить. И не смейте отказываться.

Он указал на глубокое кожаное кресло напротив своего стола.

— Присаживайтесь, Илья Григорьевич. У нас долгий разговор.

Глава 12

Кожаное кресло приняло мое тело с мягким, аристократическим вздохом дорогой обивки. Оно было глубоким, удобным — из тех, что засасывают тебя и не хотят отпускать.

Фырк нервно топтался на моем плече, его маленькие коготки впивались через ткань рубашки.

— Сиди прямо, двуногий! — зашипел Фырк мысленно, прямо мне в ухо. — И перестань дергать ногой! Это же Император! Самодержец! Тот самый, чьи портреты висят везде!

Александр Четвертый не спешил. Он медленно, почти церемонно достал из массивного ящика своего стола несколько тяжелых папок с документами.

Разложил их веером на полированной поверхности красного дерева. Каждое его движение было выверенным, продуманным. Движения человека, привыкшего к тому, что его всегда ждут.

Хрустальная люстра над головой отбрасывала мягкие, радужные блики на все поверхности. В камине уютно потрескивали дрова.

— Илья Григорьевич, — Император наконец поднял на меня взгляд. Серые глаза. Точно такие же, как у Ксении. Только жестче. Холоднее. — Начнем с главного.

Он откинулся в своем кресле — точно таком же, как мое, только с чуть более высокой спинкой. Старый трюк власти — всегда быть немного выше, смотреть сверху вниз.

— Деньги и моя личная протекция — это не обсуждается. Это факт. Данность. Аксиома.

Из другого ящика он достал планшет — последняя, тончайшая модель с золотистым корпусом. Его пальцы забегали по экрану с привычной легкостью.

— Пять миллионов имперских рублей, — он повернул планшет ко мне. На экране светился интерфейс банковского приложения. Цифры. Очень длинные цифры. — Уже переведены на ваш личный счет в Имперском банке. Пароль и логин вам передадут.

Фырк издал звук, похожий на удушение.

— ПЯТЬ… ПЯТЬ МИЛЛИОНОВ⁈ — его мысленный писк был таким высоким, что у меня заложило уши. — Двуногий, это же… это же… На эти деньги можно купить нашу больницу! Целиком! Или яхту! Или маленький остров в теплом море! Или…

Пять миллионов. Цифра, которая должна была сбить с ног. Оглушить. Заставить почувствовать себя должником. Это не просто благодарность. Это аванс. Попытка купить мою лояльность еще до начала торга. Умный ход ведь.

— Благодарю, Ваше Величество, — мой голос прозвучал спокойно. Профессиональная выдержка — спасибо тысячам операций, где нельзя показывать эмоции ни на секунду.

Император коротко кивнул и пододвинул ко мне первый документ. Плотная гербовая бумага с водяными знаками. Золотое тиснение двуглавого орла. Официально. Весомо.

— А это, — в его голосе появились нотки гордости, — ваше назначение. Главный хирург Центральной Императорской клиники.

Я взял документ. Текст был мелким, но ключевые слова выхватывались сами: «…назначить с немедленным вступлением в должность…» «…оклад триста тысяч имперских рублей в месяц…» «…служебная квартира в центральном районе столицы…» «…персональный автомобиль с водителем…» «…неограниченный бюджет на научные исследования…»

Вот она, золотая клетка. Самая роскошная, самая желанная в Империи.

Вершина карьеры. Признание. Статус. Все, о чем мечтает любой лекарь. И все, что мне сейчас абсолютно не нужно. Это не награда. Это поводок. Золотой, инкрустированный бриллиантами, но поводок.

— Лучшая операционная Империи, — продолжал Император, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Новейшее оборудование. Роботизированная хирургическая система ДаВинчи последнего поколения. Гибридная операционная с возможностью проведения любых вмешательств. Любая команда, которую вы соберете — хоть со всего мира выписывайте специалистов.

Триста тысяч в месяц. Квартира в центре. Машина с водителем. Признание. Вершина.

Филипп Самуилович, стоявший у окна, замер. Его плечи напряглись. Он ждал моей реакции. Все ждали.

Я еще раз пробежался глазами по документу. Потом аккуратно, очень медленно, отодвинул его обратно к Императору.

— Ваше Величество, — начал я, тщательно подбирая слова. — Я безмерно благодарен за такую честь. Это предложение, от которого не отказываются. Но… я вынужден отказаться.

Тишина.

Абсолютная.

Казалось, даже дрова в камине перестали потрескивать.

Император застыл с рукой, занесенной над следующей папкой. Филипп у окна издал сдавленный звук, похожий на кашель. Фырк на моем плече окаменел, превратившись в пушистую статуэтку.

— Простите, что? — голос Императора был тихим. Опасно тихим.

— Я отказываюсь от должности, Ваше Величество.

Вот он, мой ход. Неожиданный. Рискованный. Он предлагал мне сыграть по его правилам, выбрать одну из предложенных фигур. А я просто смахнул все фигуры с доски. Теперь ему придется играть в мою игру.

— Вы… отказываетесь? — он медленно опустил руку, так и не достав следующий документ. — От должности главного хирурга Императорской клиники? Вы понимаете, что это за должность? Что она означает?

Понимаю ли я? Еще как. Это золотой билет в один конец. В мир, где нет грязных приемных покоев, пьяных дебоширов с ножевыми ранениями и вечной нехватки обычных бинтов. В мир стерильной, выхолощенной, элитарной медицины для избранных. В мир, который я глубоко презираю.

— Позвольте объяснить, — я выпрямился в кресле. Раз уж начал эту игру, надо