Воронцов. Перезагрузка. Книга 10 - Ник Тарасов

— Именно, — кивнул Иван Дмитриевич. — И действуют они нагло. Вчера на проходной завода задержали человека, который пытался пронести эскизы станков в подкладке сапога. Оказался мелким воришкой, нанятым «добрым господином» за пять рублей. Господина, конечно, и след простыл. Но это мелочи. Меня беспокоит другое. Они пытаются внедрить своих людей внутрь.

Я встал и прошёлся по кабинету. Крепость, которую мы строили, оказалась под осадой. Невидимой, тихой, но оттого не менее опасной.

— Обычной охраны уже мало, — произнес я, глядя на пламя в камине. — Мы можем поставить по гвардейцу у каждого станка, но если предатель будет среди мастеров…

— Вот именно, — подхватил Иван Дмитриевич. — Мы не можем проверять каждого рабочего до исподнего на выходе. Нам нужно менять тактику.

Я обернулся к нему. В голове, привыкшей решать инженерные задачи, начала выстраиваться схема. Шпионаж — это та же механика, только вместо шестеренок — люди и информация. Если нельзя остановить поток, нужно его перенаправить.

— Иван Дмитриевич, — медленно начал я, возвращаясь к столу. — Вы когда-нибудь слышали о принципе «ложной цели» в фортификации?

Он прищурился:

— Продолжайте.

— Мы пытаемся построить стену, через которую никто не перелезет. Но они все равно будут лезть. Будут рыть подкопы, искать щели. А что, если мы сами откроем им дверь? Только дверь эта будет вести не в сокровищницу, а в яму с кольями.

Я взял чистый лист бумаги и начал быстро чертить схему, выстраивая систему защиты как инженерную конструкцию.

— Нам нужна система внутренней безопасности. Жесткая. Но не только снаружи, а внутри. Первое: сеть информаторов. На каждом участке, в каждом цеху, в каждой учебной группе Академии должны быть ваши люди. Не жандармы в мундирах, а свои. Рабочие, студенты. Те, кто будет слушать разговоры в курилках и за кружкой пива.

— Это уже делается, — кивнул Иван Дмитриевич. — Но процесс небыстрый. Вербовка требует времени.

— Ускорьте, — жестко сказал я. — Платите двойную цену. Обещайте льготы, защиту. Мне нужно знать, если кто-то из мастеров вдруг начнет тратить больше, чем зарабатывает. Или если студент начнет задавать вопросы не по теме лекции. Мне нужно знать о каждом подозрительном разговоре, о каждом новом знакомстве с приезжими купцами или «торговцами».

— Принято, — он сделал пометку в блокноте. — Что второе?

— Второе — это игра на опережение, — я постучал пальцем по столу, чувствуя, как идея кристаллизуется в четкий план. — Вы сказали, они охотятся за чертежами?

— Да. Особенно за замком штуцера и устройством вакуумного насоса и составом газа для ламп.

Я усмехнулся. Злая это была усмешка.

— Так давайте дадим им эти чертежи.

Брови Ивана Дмитриевича поползли вверх:

— Егор Андреевич, вы в своем уме?

— В полном, — я призадумался на секунду. — Мы создадим фальшивки. Качественные, детальные, красивые фальшивки. Чертежи, которые выглядят как настоящие. С печатями, с подписями, с пометками «Секретно».

Я начал объяснять, чувствуя азарт инженера, конструирующего сложную ловушку:

— Смотрите. Берем чертеж пьезоэлектрического замка. Оставляем внешний вид без изменений. Но меняем угол удара молоточка по кристаллу всего на два градуса. И меняем марку стали для пружины на чуть более жесткую. А еще кристалл якобы на самом деле стекло.

— И что это даст? — Иван Дмитриевич подался вперед, и в его глазах появился хищный блеск понимания.

— На бумаге все будет выглядеть идеально. Любой шпион, даже с техническим образованием, купится. Они передадут чертежи в Париж или Вену. Там потратят месяцы, огромные деньги на изготовление опытных образцов, на переоснащение станков. А когда соберут ружье… Стекло будет рассыпаться в пыль после первого же применения. Искры вообще не будет как таковой.

Глаза Ивана Дмитриевича загорелись:

— Саботаж… Руками самих врагов.

— Именно, — подтвердил я, донося до него глубину замысла. — То же самое с лампами. Мы изменим формулу сплава для нити накаливания или форму колбы. Пусть они строят заводы, пусть вкладывают миллионы. А на выходе получат пшик. Мы выиграем самое главное — время. Пока они будут разбираться, почему их копии не работают, мы уйдем вперед еще на пять шагов.

Иван Дмитриевич откинулся на спинку кресла, и впервые за вечер на его лице появилась тень улыбки:

— Это дьявольски хитро, Егор Андреевич. Это… изящно. Превратить их жадность в их же поражение.

— Но для этого нам нужна строжайшая дисциплина, — я вернул его к реальности. — Настоящие чертежи должны храниться в сейфе, доступ к которому имеют единицы. Мастера должны работать только с копиями отдельных узлов, не видя всей картины целиком. Так как мы и планировали ранее, как делаем сейчас. Принцип разделения знаний. Токарь точит деталь, но не знает, куда она пойдет. Сборщик собирает узел, но не видит чертежа всего механизма.

Иван Дмитриевич встал и прошелся по комнате, явно обдумывая план.

— Мы начинаем большую игру, Егор Андреевич. Игру умов. И ставки в ней выше, чем просто деньги. Это вопрос выживания Российской империи в надвигающейся буре.

Когда он ушел, я долго стоял у окна, глядя в темноту тульской ночи. Где-то там, в тенях, рыскали чужие агенты, вынюхивая, высматривая. Раньше это пугало меня. Теперь — злило. Это был мой мир, мои идеи, моя семья. И я не собирался отдавать их никому.

Глава 15

Следующие дни прошли в напряжённой работе. Я уединился в кабинете с Николаем Фёдоровым и Александром Зайцевым. Объяснил им ситуацию, не вдаваясь в подробности работы тайной канцелярии, но дав понять серьёзность угрозы.

— Нам нужно создать несколько комплектов фальшивых технических документов, — сказал я, раскладывая на столе чистые листы бумаги и настоящие чертежи, которые достал из ящика стола. — Они должны выглядеть абсолютно подлинными, но содержать критические ошибки, которые сделают технологию неработающей или опасной.

Николай нахмурился:

— Это для того, чтобы ввести в заблуждение шпионов?

— Именно, — подтвердил я. — Если они украдут эти документы, попытаются воспроизвести технологию — потерпят неудачу. А мы возможно получим информацию о канале утечки и выиграем время.

Александр Зайцев, студент, который работал над телеграфом, оживился:

— Это как военная хитрость! Дезинформация врага!

— Совершенно верно, — кивнул я. — Но работа должна быть тонкой. Ошибки нельзя делать очевидными. Они должны быть спрятаны в расчётах, в деталях конструкции, в технологических тонкостях. Если будет слишком очевидно,