Магический источник - Василий Анатольевич Криптонов

У меня, видишь ли, идеи-то гениальные, все, как одна, но им требуется некий противовес, чтобы находить возможные малозначительные недостатки. Ты и будешь таким противовесом, договорились? Ещё пирожок?

— Да, прошу вас.

— Питайся, питайся. Вот ещё лепёшка сырная. Кухарка у Фёдора Игнатьевича так их печёт — ух! Не то что пальцы оближешь — сгрызёшь по самые локти и не заметишь.

— Не говорите, пожалуйста, про «сгрызёшь», Александр Николаевич. Я чувствую себя чрезвычайно незащищённым.

— Лучи соболезнования. Значит, что мы имеем? Топор тебе не нравится. Значит, будем действовать вглубь.

— Куда уж глубже…

— Всегда есть, куда глубже. Это мужчине может казаться, что некуда, а у женщины на сей счёт имеется своё мнение. Но ты говоришь с человеком, который годами изучал таинственную женскую душу по мудрым книгам и кой-чему научился. В общем, держи ещё пирог, я смотрю, они тебе хорошо заходят, а я подмогу приведу.

— Какую подмогу? Александр Николаевич, я прошу вас, я умоляю, чтобы эта история не получила огласки! Я бы встал перед вами на колени, но…

— Не надо! Обойдёмся без этого. Я весьма чувствителен и от подобного расстраиваюсь. Но без подмоги не справиться. Клянусь, что человеку, которого приведу, я доверяю так же, как себе!

Себе я, правда, вообще не доверял, но Стёпе об этом знать было вовсе ни к чему.

Оставив его в одиночестве обливать слезами бессилия надкусанный пирожок, я пошёл для начала за Танькой. За указанным деревом её не оказалось, но я, зная деятельную натуру недородственницы, предполагал, где её найти. И не ошибся.

Грустная Танька сидела на полянке на одном из камней. В центре круга лежали пироги и варёные яйца. Нетронутые.

— Тщета?

— Угу… Только енот приходил. Но я его прогнала.

— Зря. Вдруг енот — это и есть фамильяр?

— Пф!

— Твой «Пф!» прозвучал очень неуверенно.

— Но ведь «Пф!» же!

— Да, но очень вялый.

— Саша, ты испортил мне весь «Пф!» Что мне теперь, енота этого искать?

— Да ну, брось. Если правда фамильяр, то он сам тебя найдёт.

— Так он и нашёл. А я прогнала.

— Ну, тогда всё зависит от того, как он это воспринял. Если совсем разобиделся, то ты его и днём с огнём не найдёшь. А если так, присматривается, то жди.

— Правда?

— Предположение. Идём обратно в город. Покой нам сегодня даже сниться не будет. Впрочем, ты свободно можешь идти домой спать, только покажи мне одно место, которое ты точно знаешь.

* * *

Анна Савельевна Кунгурцева жила неподалёку от академии, в одноэтажном домике, и когда мы постучались, она ещё не спала — свет в окошке горел.

— Кто там? — послышался из-за двери встревоженный голос.

— Доброй ночи, дражайшая Анна Савельевна! Это Соровские вас беспокоят. Предметно: Александр Николаевич и Татьяна Фёдоровна. Вы нам нужны для срочной научной консультации.

От шока Анна Савельевна тут же открыла и предстала перед нами в тёплой пижаме с капюшоном и в огромных меховых тапочках.

— Прекрасно выглядите, — оценил я. — Ещё одна стрела в моё несчастное сердце, и без того испещрённое в предшествующих атаках. Но разве я стою жалости? Нет, конечно. Палите и дальше без промаха, кружитесь в победном танце на бренных моих костях…

— Саша! — дёрнула меня за рукав Танька.

— Н-да, прошу прощения, отвлёкся. Анна Савельевна! Ну очень срочная и деликатная ситуация!

* * *

— Обычно я не хожу со студентами и молодыми преподавателями по ночам в лес.

— Какой кошмар, Анна Савельевна! Сколь же тоскливо вы обычно проводите ночи. Небось, ещё и спите?

— Каюсь, грешна, бывает и такое.

— Осторожнее, молю, вот здесь корень торчит, я об него уже два раза сегодня едва ногу не сломал. Татьяна Фёдоровна, посветите.

— Ах, как любезно с вашей стороны, Татьяна Фёдоровна!

— Не стоит благодарности, госпожа учитель! Мы уже почти пришли.

— Но, быть может, хоть вы мне поведаете суть дела, которое выманило всех нас из домов в эту ночь?

— Я бы и рада, госпожа учитель, да сама ничего не понимаю. Кроме, разве что, того, что мы нашли господина Аляльева, и он жив и как будто здоров, но ведёт себя странно, обнял дерево и не отпускает. А мне так даже и приближаться запретил, только с Александром Николаевичем беседовать изволил, но Александр Николаевич молчит с тех пор, будто сие есть какая-то тайна несусветная. А не так давно клялся, что мы с ним, помимо родственных уз, ещё и друзья.

— О Господи, Боже мой, мне кажется, я понимаю… Что ж, Татьяна Фёдоровна, позвольте поздравить.

— С чем же, госпожа учитель?

— Александр Николаевич и вправду ваш очень хороший друг, коль скоро он столь решительным образом блюдёт границы вашей невинности.

— А как же, прошу прощения, господин Аляльев угрожает моей невинности?

— Уже никак, — не удержался я.

И мы с Анной Савельевной дружно рассмеялись. Впрочем, тут же спохватились, что ведём себя неподобающе, и замолчали. Однако Таньке этого хватило. Она почувствовала, что мы друг друга понимаем, как взрослые, тогда как её от загадки оттеснили, как маленькую. Возмутилась и сказала: «Фр!» На том беседа и завершилась. Благо, мы как раз достигли нужного места.

Там Танька остановилась возле дерева, за которым ей рекомендовали спрятаться в прошлый раз. Вот что значит благородное воспитание. Хоть и любопытно до зарезу, а не полезет, будет достоинство блюсти.

Впрочем, ей, наверное, и не хотелось особо приближаться, потому что в этот заход всё выглядело несколько иначе. Степан не заметил нашего появления. Он обнимал дерево пылко, со страстью и в динамике. А кроме того, осуществлял мелкоамплитудные судорожные движения, сопровождая их приглушенными стонами.

Когда мы с Анной Савельевной приблизились, Стёпа обмяк и тяжело, хрипло дышал с закрытыми глазами.

— Не могу так больше, — донеслось до моего слуха. — Не в силах… Не в человеческих силах!

— Здравствуйте, Степан Кириллович. Прекрасная погода сегодня ночью, не правда ли?

— А! — дёрнулся Стёпа и, широко открыв глаза, уставился на скрытую в темноте мою спутницу. — А…

— Анна Савельевна, — подсказал я.

— Анна Савельевна! Д-да, здравствуйте. Погода действительно хороша, чего не могу сказать о предыдущей ночи.

— Что ж, я понимаю, что вы, должно быть, несколько утомлены, однако я льщу себя надеждой, что сумею поднять ваш дух.

— Вы уверены, что это необходимо?..

— То, что поймало вас в такую двусмысленную ловушку, является экземпляром вида Arbor obscena membrum laesura. Редчайшее магическое существо. Как считалось до недавних пор, полностью вымершее. А вы не только его обнаружили, но и не давали ему умереть в течение двух суток, ценой собственного удобства и даже, не побоюсь этого слова,