Наследник 3 - Дмитрий Шимохин

Он самолично меня парил, праходясь по мне вениками, и делал это от всей души, весело и с задором, а мне только этого и надо было после холодка.

Пар валил густым облаком. Я сидел, опершись спиной на стену, с наслаждением вдыхая березовый запах. Дед устроился рядом и, отпив холодного взвара, подал ковш мне, и я не отказался и опустошил его.

— Хорошо, — выдохнул я.

— Как съездил-то, внучок? Как Мария Владимировна? Передал ли от меня поклон ей? — завел дед разговор.

— Славно съездил, — пересилив себя, ответил я. — Новостей целый воз и еще маленько.

— Чего ж за новости? — нахмурился он.

— Царь посольство за невестой отправил. В жены он решил взять Марину Мнишек, это дочь Ежи Мнишека, что помог Дмитрию Иоанновичу. Ксению Годунову в монахини отправили, да еще в тот монастырь, где тетушка пребывает.

— Вот дела, — прогудел дед и почесал бороду. — И чего теперь-то?

— Ничего, для нас не поменялось. Полк собирать да усилятся, — мрачно ответил я. — Вот только это не все, в монастыре я столкнулся с князем Воротынским да людьми царскими.

— Погоди, это тот самый князь, которому ты ноги оттоптал? — весело хмыкнул дед.

— Он самый! — кивнул я.

— Мда, — протянул дед.

— Может, царю подарок какой отправить? — спустя пару минут раздумий предложил дед.

— Хм. Надо бы. Вот только что ему дарить-то? — задумался я.

— Может, икону какую или еще чего, — неуверенно предложил дед.

— Может, и икону, — согласно кивнул я. — Ты лучше о знакомцах своих расскажи. Что думают?

— А чего рассказывать-то, частенько людишек с Тулы в дозор отправляли к нам, так и свели знакомство. Старший среди них Фрол, он десятник, пятеро сыновей, и все в полку, суровый и рубака хороший, правдоруб, за то и не любят его, — хмыкнул дед. — С ним Колыван прибыл, его старший сын, да еще Фенька. Он сын другого моего знакомца, только тот приболел и сына послал. Им по нраву здесь пришлось, но тебя ждали и твоего слова. Оскудел нынче народец в Туле.

— Оскудел? — глянул я на деда, взяв в руки ковш, зачерпнул из ведра холодного взвара и разом выпил, а после снова наполнил и протянул деду.

— Ну, ты у них лучше сам спроси, — ответил дед, принимая ковш и также опустошая его.

— Спрошу, ты их на вечерню позови, там и сговоримся. Что там с Тверскими? Что за народец, можно в полк брать али как? Не безобразничают? — поморщился я, ибо сидеть в парной становилось невмоготу от жары.

— Народ как народ, что из тех ворот, — хохотнул дед. Смирно себя ведут, присматриваются, одолели меня только. Скорее просят в полк принять, я же сказал тебя ждать да Поздея, а они все ходют и ходют.

— Ты ж им ответил, — с непониманием глянул я на деда.

— Тут вот в чем заковыка, не принято с полка отъезжать, где состоишь, косо смотрят, да и вообще. Вот и бояться, что не возьмешь их и придется возвращаться, а это позор. Большинство даже новиками не вписаны, конечно. Вот только остальные, что приехали ой как несладко им, кроме службы да сабли, ничего и нет, голытьба. Семьи, опять же, и детишки, а вдруг ты откажешь, вот и боятся! — грустно закончил дед.

— Понял, — кивнул я и, поднявшись с лавки, быстро метнулся к ведру со студеной водой и опрокинул на себя. — Ой, хорошо! — И тут же выбежал из парной, миновав помывочную, я выскочил на улицу и, схватив охапку снега, начал растирать себя охая.

Какое же это было прекрасное чувство, лучше бы было, только если бы была холодная купель, но чего нет, того нет.

— Ух, хорошо, — не удержавшись, проорал я во все горло и метнулся обратно в баню в помывочную, где смыл с себя пот и грязь и, обрядившись в чистые одежды, направился в палаты, а там и в свою опочивальню, где, укрывшись одеялом, задремал.

Открыв глаза, я еще немного полежал под теплым одеялом, а после, усевшись на кровати, прикрикнул:

— Окиш, Окиш!

— Да, княже. — Спустя десяток секунд он заглянул в мою опочивальню.

— Пущай стол накрывают в малом зале, да Василия туда зови, — отдал я распоряжение.

«Надо бы караул какой выставить у дверей, а то у меня все по-простому. А еще чашника или стольника завести, кто там еду от отравы пробует, а то меня и травануть можно на раз два, тогда и на кухню надо бы кого поставить», — промелькнули у меня в голове мысли.

Немного посидев, я обдумал все и понял, что этим давно надо было заняться, подсыла легко подослать, я совсем не защищен с этой стороны, и, если от меня таким образом решат избавиться, это будет совсем легко.

«Раньше надо было, раньше!»

Тяжко вздохнув, я накинул на плечи зипун, а после легкий кафтан, в палатах было весьма прохладно и, если бы не пол, укрытый шкурами, пришлось бы тапочки придумывать или еще какую домашнюю обувку. Хотя, с другой стороны, а почему бы и нет? Всяко удобней в них ходить по палатам, да и чище будет.

Поднявшись с кровати, я тут же направился в малую залу, где уже накрывали стол, уселся во главе и, наполнив кубок, стал медленно цедить медовуху в ожидании Василия. Туда-сюда сновали холопы, расставляя блюда на серебряных подносах. Он не заставил себя ждать, я даже не успел опустошить кубок, как он появился в зале, а слева от меня замер Окиш, готовый наполнить кубок.

— Князь, — со всем уважением отвесил мне поклон Василий.

— Василий, садись да расскажи, как поездка прошла, как Савка добрался? Как Тулы? — завел я речь.

— Спокойно добрался, токмо седмицу пришлось провести в Нижнем Новгороде, холода, — начал рассказ Василий.

Во время вынужденной остановки у Савки они вместе посетили и его родичей. Приняли его с издевкой, мол, вернулся, у самого ничего не вышло, вот и пришел, дескать, они готовы по-родственному ему помочь. Савка же лишь кивал и усмехался, а дальше за столом он