Моровое поветрие - Рита Хоффман

– И еда, и дома, и дети, – подтвердила Даная. – Наелись? Я с ба поговорила, она согласна вам на кожу защитные символы нанести. Пойдемте.

Лука особо ни на что не рассчитывал, но, как и сказал Владлен, какая-то защита всяко лучше, чем вообще никакой. А потому он послушно поднялся и последовал за волчицей.

В избе у шаманки пахло мятой, в воздухе клубился густой белый дым. Луке пришлось пригнуться, чтобы не задеть макушкой сухие травы, висевшие под потолком. Сама старшая волчица сидела у печи, завернувшись в шкуры. Все волосы ее были увешаны украшениями и колокольчиками, а на лице красовались странные символы.

– Лука и его человек, Владлен, – представила их Даная, почтительно поклонившись. – А это Ныгмет, наша шаманка и самая старая волчица. Ну и бабушка моя.

Даная уселась на расстеленную на полу шкуру, Лука неуверенно пристроился рядом. Владлен и вовсе некоторое время рассматривал шаманку, прежде чем сесть.

– Недоверчивый какой, – голос Ныгмет походил на шелест сухой листвы.

– Никогда не встречал шаманов, – признался Владлен.

– А их в ваших землях и не было отродясь. Откуда бы им взяться? Всё волхвы да друиды. – Шаманка открыла заслонку печи и бросила в огонь горсть сухих трав. – Никак не привыкну к вашим домам…

– Раньше в наших жилищах прямо в полу разводили костры, – тихо пояснила Даная. – А в крышах были дыры, сквозь которые выходил дым.

– И сквозь которые небо на нас глядело, – добавила Ныгмет. – Соскучилась я по небу.

– Она верит, что… – начала было Даная, но шаманка перебила ее:

– Не время чужакам объяснять, во что я верю. Сказала она, что мор в вашем городе. Как выглядят умершие?

– Обычно, – растерянно сказал Владлен. – Ничем они от обычных покойников не отличаются. Говорят, что больными люди не выглядят, но падают замертво прямо на улицах.

– Дурное что-то творится, – пробормотала шаманка. – Могу вам символы наших богов на кожу нанести, но не знаю, есть ли власть у них на вашей земле.

– Тогда нанеси наш оберег, – нашелся Владлен. – Его и на одежде вышивают, и из металла делают, думаю, и на кожу нанести можно.

– Покажи, – потребовала шаманка, протягивая ему уголек.

Не растерялся Владлен, начал вычерчивать узор на полу, а когда закончил, осмотрел творение рук своих и удовлетворенно кивнул.

– Одолень-трава. От хвори защитит, от несчастий, от силы темной.

– Занятные у вас обереги, – хмыкнула Ныгмет. – Даная, принеси мою коробочку.

Лука заерзал. Не знал он, что именно собиралась делать шаманка. Если собиралась нарисовать одолень-траву, то почему Владлен сам не мог то же самое сделать?

Даная поднесла Ныгмет черную блестящую коробочку. Та открыла ее, достала какую-то палочку, ступку и небольшой камешек.

– Что происходит? – тихо спросил Владлен, внимательно наблюдая за действиями шаманки.

– Сейчас она разотрет бурый камень в пыль, – так же тихо ответила Даная, – смешает ее с водой, а затем иглой загонит краску вам под кожу.

Глаза Владлена округлились от ужаса. Лука же лишь нахмурился и спросил:

– И у тебя защитные символы есть?

– Есть, – ответила Даная. – Гляди.

Она расшнуровала ворот рубахи и приспустила ее с плеча. На смуглой коже красовался неизвестный Луке символ. Он осторожно провел по нему пальцем и хмыкнул.

– У нас такое тоже делают, – подал голос Владлен, – но я никогда не спрашивал, как это происходит.

– Вот и узнаешь. – Даная улыбнулась. – Это больно, но стерпеть можно.

Ныгмет тем временем закончила разбавлять пыль камня с водой и указала на Владлена:

– Раздевайся и садись ближе.

Тот послушно снял рубаху и без страха пересел поближе к шаманке. Та провела узловатыми пальцами по его груди, задержалась над сердцем, кивнула собственным мыслям и обмакнула палочку в смеси камня и воды.

– Это кость волчья, – тихо сказала Даная, – а на конце ее игла. Сейчас…

– Ай! – воскликнул Владлен, когда игла коснулась его кожи. – Словно оса ужалила!

– У моего сына вся спина покрыта защитными знаками, он ни разу не пискнул, пока я их наносила, – фыркнула Ныгмет.

Владлен стиснул зубы и кивнул. Шаманка вернулась к работе.

– Кто ее сын? – шепотом спросил Лука.

– Вожак, – ответила Даная.

– Выходит, ты из его семьи?

– Многие из нас смешали кровь. Потому так важно, чтобы в стаю новые волки приходили, – пояснила Даная, виновато глядя на Луку из-под густых ресниц. – Мы давно покинули родную землю, скоро вся стая кровью породнится, а от таких союзов уроды рождаются.

– Вот почему Нариман так охотно позволил мне с вами остаться? – Лука покачал головой.

– Не злись на него, он ведь ради стаи старается. Если не захочешь остаться, хотя бы раздели ложе с кем-то из свободных волчиц.

Лука так опешил, что не сразу сообразил, что ответить.

– Не осуждают у вас за это? – только и спросил он.

– Нравы у нас свободные: мужчина может несколько жен иметь, а девица вольна ложе делить с кем захочет. – Даная пожала плечами. – От сильного волкодлака понести – честь. Поверье у нас есть, что может родиться золотой волк – и тогда наш народ снова станет великим. И свободным, – с горечью добавила она.

– А чувства как же? – спросил Лука и сразу понял, что глупость сказал.

– Так поближе узнай девиц наших, тебя ведь никто не гонит, – Даная улыбнулась. – Да и для того, чтобы возлечь с кем-то, любить его не обязательно.

Лука перевел взгляд на Владлена. Тот не слышал, о чем они с Данаей говорили, морщился от боли, но терпел, ни звука не издавал. На лбу его пот выступил, кулаки были сжаты, но, заметив внимание Луки, Владлен повернулся к нему и вымученно улыбнулся.

– А почему вы от людей детей не заводите? – спросил Лука.

– В стае волки должны быть, а рождаются они только от волкодлаков. Какая же это стая, если половина ее – обычные люди? – Даная хмыкнула. – С человеком лечь мы можем, но понести от него – великий позор. Хорошо, что ты не с девицей себя клятвой связал.

– Почему?

– Потому что позорно в стаю детеныша человека привести.

– Думаешь, ваши мужики не ходят по городским девкам? – Лука с сомнением покачал головой.

– Ходят наверняка, но никто не говорит об этом и приблуду от них не приводит. Да и нравы у людей другие, просто так девица не ляжет с мужиком, все свадьбу просить будет. Так что, пока не обесчестил ты себя потомством от человеческой девки, посмотри на наших красавиц.

«Уж не на тебя ли» – хотел спросить Лука, но тут шаманка подала голос:

– Готово. Давай, иди сюда, сынок, твой черед.

Стащив рубаху, Лука поменялся местами с Владленом. Тот, мимо проходя, рожу скорчил, показывая, как больно было. На груди его знак одолень-травы горел бурый, на светлой коже алела выступившая кровь.

Ныгмет обмакнула иглу в краску и без лишних слов приступила к работе. Лука не думал, что это так неприятно, рыкнул, стиснул зубы. В своей жизни он немало боли натерпелся, потому привык к ней быстро, расслабился и закрыл глаза. Кожа горела от прикосновений иглы, но выносить это было намного легче, чем побои железным прутом.

– Готово, – сказала Ныгмет.

Лука вздрогнул, открыл глаза:

– Уже?

– Задремал ты, сынок. Сразу видно сильного самца.

Лука поморщился, почувствовал себя зверем. Удивительно, что женщины-волкодлаки суками себя не называют.

Они вышли из избы шаманки, поклонившись ей на прощание. Солнце уже к закату близилось, стая собралась вокруг костра. Волкодлаки ели, пели песни, жир стекал с нанизанной на вертел туши.

– Мы должны вернуться в город, – сказал Владлен.

– Уж этот вечер проведите с нами! – Даная руки в бока уперла. – Куда вы по темноте собрались? Утром проведу вас, торопиться некуда.

Она говорила складно, но им было куда торопиться: каждый день в Яриловом граде люди умирали, а к разгадке тайны мора они ни на пядь не приблизились.

– Будь по-твоему, – неожиданно легко согласился Владлен. – От ароматов в избе твоей бабки голова разболелась, гудит, словно улей.

– А ты выпей с моими братьями, станет легче, – пообещала Даная. – Пойдемте.

Она провела их к костру, усадила на места поближе к еде. Другие женщины передали им миски, отрезали мяса. Мужчины разливали питье из дубовых бочек в деревянные кружки и передавали их по кругу.