Драконий век - Д. Дж. Штольц

день, когда Уильям тоже впервые заговорил на этом древнем языке, доступном лишь высшим демонам. А ведь язык почти никто не знал, хотя некоторые демоны и помнили смутно фразы на Хор’Афе как нечто давно утерянное.

– Получается, она не человек, как и ты, – подвел итог Филипп. – Знать позабытый северный язык, но не знать, что ты можешь говорить на Хор’Афе… Откуда ты, дитя?

– Оттуда, конечно же! – она показала на север. – А что за Хор’Аф?

– Из какого ты города? – не прекращался допрос.

Дейдре растерялась:

– Эм… Я из небольшого поселения.

– Как же ты попала сюда, на Юг?

– На наше поселение напали… – Кажется, Дейдре была не готова к тому, что с ней смогут поговорить. Она всмотрелась в лицо Уильяма, не нашла в нем того, что искала, и ответила после заминки: – Меня взяли в плен, а потом я оказалась за большой водой, сама не понимаю как.

– Ты приплыла на корабле?

– Это те большие лодки на большой воде? С большими светлыми полотнищами?

Филипп кивнул.

– Да, на них и приплыла. Была ночь. Много огней. Нас было много, ну, девушек. Вот я и ускользнула, когда на одну из них отвлеклись, – голос ее окреп. Дейдре посчитала, что ее речь весьма убедительна.

– Вот только девушек перевозят в цепях и… – подытожил Филипп.

Но Уильям не позволил ему привести еще доводы, чтобы разоблачить столь незатейливую ложь:

– Подождите, Филипп. Подождите… Кто знает, как она выскользнула? При всех цепях и толпе магов рабы все равно убегают, причем довольно часто. Так что оснований не верить нашей гостье я не вижу. Может, там я тебя и увидел? – Заметив осторожный кивок, точно девушка не уверена, он продолжил: – Но как ты добралась до пущи Праотцов?

– В этот лес? Просто пришла.

– И долго ты шла? – Уильям сказал это вкрадчивым голосом.

– Не помню, несколько дней точно. Сначала были черные, как грязь, поля, потом холмы, на которых большие стада щипали траву. А затем начался этот лес. – И Дейдре перевела разговор на другую тему: – Но разве важно, как я попала сюда? Помоги с оковами, они наполнены магией, и я не могу их снять. А потом нам нужно уходить отсюда!

– С оковами никак.

– Но почему? – Дейдре осмотрела их, видя, как они едва сочатся магией.

– Их не снять без заклинания. Или подождать – и само рассеется. Скорее всего, заколдовывали их наспех и ненадолго. Впрочем, нам действительно пора в путь… Если хочешь идти с нами, Дейдре, то не прогоним. Мы ведь только рады интересным спутникам, не так ли, Филипп? – Глаза Уилла издевательски блеснули, но для девушки этот блеск остался незамеченным, и она не поняла, что над ней насмехаются.

Переглянувшиеся Филипп и Уильям сели верхом и направились на север. Дейдре поплелась следом за ними. Когда Уильям поумерил ход лошади, она поравнялась с ним и посмотрела снизу вверх. А он ответил встречным взглядом. В противовес ей его взгляд был равнодушным, преисполненным некоего то ли пренебрежения, то ли презрения, отчего Дейдре погрузилась в размышления.

Дейдре выглядела типичной северянкой: белокожей, черноволосой, носатой и достаточно высокой, чтобы выделяться на фоне южных низкорослых барышень. Однако волосы ее у макушки будто припорошили снегом. С виду ей было около двадцати – двадцати пяти, и она имела остатки юношеской красоты, которые уже приобретали зрелость форм, что выражалось в немного впалых щеках. Если глаза Вериатель напоминали Уильяму бездонные темные озера, то у Дейдре же были цвета неба в летний день, без завлекающей глубины и загадок… А еще она порой поджимала губы в своей простоватой и упертой манере, отчего Уильям, рассмотрев эту простоту, усмехнулся и больше не обращал на девушку внимания.

Их путь лежал к порту Шуджира, который должен был показаться из-за холмов спустя пару дней. Шуджир связывал Юг и Север – с недавних пор они так породнились, что, будь в этом мире те силы, что некогда подняли Ноэль из морских глубин, можно было бы поднять и остальной залив, дабы объединить уже почти что единое. Однако залив до сих пор разделял их, и материки напоминали две ладони, разведенные в порыве для хлопка, но так и не хлопнувшие. Поэтому, стоило трем путникам добраться до развилки, соединяющей Багровые лиманы, порт, Шуджир и дорогу Паломников, как их встретило множество торговцев и простого люда, густо населяющего земли вдоль берега залива.

* * *

Ближе к полудню они оказались у храма Фойреса, подле которого располагался небольшой гостеприимный дом, предназначенный для паломников: непритязательный, с одним общим залом и лежанками вместо кроватей. Для уставших путников это было возможностью восстановить силы. В одних рубахах, босые, насквозь продрогшие, они представляли собой жалкое зрелище даже верхом на лошадях. У Филиппа непрестанно слезился левый глаз, а правый и вовсе закрылся. И хотя Дейдре упрашивала идти дальше, ее не послушали.

Жрецы Фойреса приняли их благодушно, были добры и милостивы. Их напугала история о сгоревшем поселении. Выделив три кушетки и место во дворе для лошадей, они накормили Дейдре и Уилла похлебкой и дали им несколько яблок. На кандалы Дейдре они покосились, но то, что на щеке девушки не имелось клейма, их успокоило. Кандалы, однако, снять не смогли.

Чтобы не отправляться дальше босоногими, Уильям выменял у них одну лошадь на несколько комплектов одежды, сумки, обувь, охотничий лук с десятью стрелами и одно копье. В торгах жрецы оказались не так добры, как в помощи. Так что больше Уилл получить не смог: ему намекнули, что, дескать, лошадь-то, скорее всего, чужая и была позаимствована во время нападения, поэтому дадут немного. «Самые милосердные и вместе с тем самые жадные люди – это посредники Божии. Банкирам надобно у них поучиться», – бросил тогда Уилл, но препираться не стал.

Позже, с наступлением темноты, в гостеприимный дом стали стекаться и другие беглецы из пылающего поселения. Такие же насквозь промокшие, они рассаживались в общем зале вокруг очага. Их все прибывало и прибывало. Позвякивая значками на шляпах, кое-где почерневшими, они делились рассказами о страшной ночи. У одного старика обгорело плечо, и он обрабатывал его мазью из коры дуба.

– Спасибо еще раз, добрые жрецы, что дали приют. Да осветит вам путь сам Фойрес! – благодарил старик, пряча мазь в суму. – Эта ночь была полна огня, о котором мы читали лишь в пророчествах Инабуса!

– Расскажите, что случилось, – спрашивали жрецы. – Эти люди, – они показали на Уилла, Филиппа и Дейдре, – говорят, что ничего не видели.

– Признаться, мы сами-то видели немного… Но услышали достаточно! Мы расположились на ночлег в гостеприимной обители, в храме, где принимают всех богомольцев. Это по соседству с Домом зачарований. Посреди ночи все проснулись от жуткого рева, а потом стена неожиданно накренилась и погребла нас под собой, однако, не до конца… – Старый паломник продолжил: – Под завалами мы провели всю ночь. И пока молились, страшное создание за стенами рылось в завалах, им же учиненных. До нас доносился скрежет его страшных когтей, совсем рядом. А после крика какого-нибудь выжившего, извлеченного из-под камней, его незамедлительно пожирали. Так что мы хоть и нашли лаз между стенами, но не воспользовались им до самого утра…

Дейдре прятала кандалы в широких рукавах плаща, переданного жрецами, и слушала разговоры, хоть и не понимала. Ей было неуютно в этом гостеприимном доме, темном и сыром, да еще полном множества мужчин. Многие из них разглядывали ее, молодую и высокую, без стеснения.

Чуть позже Филипп поднялся и вышел на улицу, а она продолжала стоять у стены, подле Уилла, втягивая шею в плечи. Потом она в волнении тронула Уилла за руку.

– О чем они говорят? О чудовище? – спросила она на Хор’Афе.

– Не смей говорить здесь на этом языке… – процедил сквозь зубы Уилл, внимательно слушая.

– Но… – она скромно воспротивилась.

– Умолкни!

– А что было утром? Оно улетело? – продолжали расспрашивать жрецы.

Старый паломник кивнул:

– Судя по всему, раненым! У Дома зачарований, где оно копалось, как оборотень, ищущий мертвечину, мы обнаружили стражника. Его прокусили вместе с доспехами. В его руках было окровавленное на половину длины копье. Нанес ли он свой предсмертный удар, будучи извлеченным из-под развалин? Или напал сам,