Военкор - Михаил Дорин

До поздней ночи я находился в посольстве, наблюдая за работой советских дипломатов. Внутри всё гудело. Посольство было похоже на улей, но с чётким распределением обязанностей.

Каждый из работников бегал по коридорам, заглядывая в кабинеты к коллегам. Повсюду от звонков разрывались телефоны. В воздухе витали запахи кофе и чая с мятой.

— Да. Конечно. Встреча очень важная, — кому-то звонил Илья Михайлович и с кем-то общался, переходя с арабского на персидский и обратно.

Видимо, сейчас активно прорабатывается встреча с Фадлаллой. А кто как не Иран может повлиять на руководителя Хезболлы?

— Спасибо. Ждём, — повесил Илья трубку и вернулся к своим делам.

В кабинете Ильи Михайловича повисла напряжённая тишина. Хозяин кабинета просматривал документацию и что-то помечал себе в блокноте. А Казанов в это время занимался ещё более «важным» делом.

— Нервничаете? — спросил я, заметив, что Виталий уже час что-то рисует на листе бумаги.

— Нисколько. Максим Евгеньевич знает, что делает.

— И что же он задумал? — спросил я.

Казанов усмехнулся, а на мой вопрос решил ответить Илья Михайлович.

— Это знает только он сам. Он на Ближнем Востоке практически коренной житель. Но об этом вы его можете сами расспросить.

Казанов закончил рисовать и отодвинул в сторону листок. Я внимательно посмотрел и не сразу узнал человека, которого нарисовал Виталий.

— Кого нарисовали?

— Мне кажется, что этот человек очень похож на штабс-капитана Нестерова, легендарного лётчика. Его именем, как вы знаете, названа одна из фигур высшего пилотажа, — ответил Виталий.

Я потянулся к столу и взял листок.

— А у вас талант, Виталий Иванович. Никогда не хотели быть художником? — поинтересовался я.

Казанов промолчал, а потом подошёл к окну.

— Теперь уже выбирать профессию поздно, — ответил Виталий, отодвигая штору. — Приехал.

Илья Михайлович поднялся со стула и пошёл на выход. Ему предстояло встретить Римакова и сопроводить в кабинет.

С Казановым мы остались вдвоём.

— Красиво вы передали конверт Мугние. Ещё и не зря, как оказалось, — сказал Виталий, отойдя от окна.

— Да, но вы же не думали, что мне неинтересно, что там было. Я не мог не заметить, что Гиена был растерян.

Казанов улыбнулся и снова сел напротив меня.

— Оставьте ваш интерес при себе. Важны не средства, а результат. Имад Мугния наше послание понял правильно.

Фотографии, послание… какое-то странное совпадение с тем, что я слышал в новостях об убийствах. Похоже, что наши спецы устранили с десяток человек, имеющих отношение к Гиене.

Дверь открылась, и в кабинет вошёл Илья Михайлович и тот самый Римаков.

С ним я уже виделся несколько дней назад в Дамаске.

— Карелин, живы и здоровы? — поздоровался со мной Максим Евгеньевич.

— Да. В полной комплектации, не битый.

— Хорошо, что шутите. Но не перестарайтесь. Шутки Казанова иногда меня раздражают, — повернулся он к Виталию и тоже с ним поздоровался. — Договорились о чашке кофе с Фадлаллой?

— В процессе. Кстати, если поеду я, то мне лучше чаю с конфетами, — ответил Виталий.

— Здесь попьёшь, Виталий. Разговаривать будем не по протоколу, визит не официальный.

Римаков подошёл к картине и, сложив руки за спиной, внимательно начал её рассматривать.

— Обстановку знаешь? — спросил Максим Евгеньевич, не поворачиваясь к Виталию.

— Прорвались через Голаны?

— Да. Израильские войска через два дня вполне могут развивать наступление на Дамаск. Сейчас они увязли в боях в долине Бекаа и на подступах к шоссе на Бейрут. Чем раньше мы решим вопрос с заложниками, тем быстрее будет принято… важное решение. У нас не больше суток.

Римаков был серьёзен. Хотя, каким ещё должен быть человек его должности и опыта.

Телефон в кабинете зазвонил. Илья Михайлович быстро подошёл к столу и ответил.

— Слушаю. Да. Понял, — кратко ответил Илья и повесил трубку. — Встреча завтра в 10.00 по местному времени. Там будет Фадлалла.

Максим Евгеньевич кивнул и повернулся ко мне.

— Камеру оставь здесь, эти арабы при виде объектива жутко нервничают. Но они любят показывать себя крутыми, сильными и властными. Ты, как представитель прессы, должен будешь, если что «спеть пару дифирамбов» Фадлалле.

— Думаете, что это поможет?

— Я не знаю, куда может повернуть наш неофициальный разговор. Но я знаю арабов, — улыбнулся Римаков.

— Готовить бойцов к выезду? — вступил в разговор Казанов.

— Нет, Виталий, мы поедем вдвоём с корреспондентом. Есть у меня план.

Неожиданное решение со стороны Римакова. Но явно слова КГБшника были чем-то обоснованы и подкреплены. Просто так Римаков не стал бы рисковать и ехать вдвоём в «логово зверя».

Не исключено, что таково условие Хезболлы, чтобы неофициальная встреча состоялась. Тут не может быть двух мнений, поездка в одиночку такого высокопоставленного сотрудника КГБ виделась крайне рискованным делом.

Казанов такой посыл явно не расценил, я поймал на его лице выражение удивления. Но отговаривать Виталий не стал. Да и не поспоришь особо с Римаковым, когда он твой непосредственный начальник.

— Дорогу помните? — сухо спросил у меня Максим Евгеньевич.

— Помню.

— Выезд утром. Всем отдыхать, — распорядился Римаков.

Утром мы с Римаковым выехали в сторону Баальбека. По той самой дороге, где мы уже ездили с Севой. Воспоминания не очень приятные.

Машина была выделена шикарная — британский внедорожник с высоким клиренсом почти как у броневика. Всегда считал, что «Дефендер» родня нашему УАЗику. Давно хотел прокатиться на таком.

«Дефендер» мощно гудел дизельным мотором. Внедорожник имел жёсткую подвеску, и ехали мы на нём, как на табурете. Я чувствовал каждую неровность дороги. В остальном машина была зверь. Правда вентилятор в джипе работал плохо, скорее всего воздушный фильтр забился пылью. Потому в салоне было душновато, но окна мы не открывали — на улице вовсе стоял солнечный ад. Пекло такое, что от земли виднелись поднимающиеся струйки пара.

Минут через двадцать молчания, когда мы уже проехали несколько населённых пунктов, Римаков заговорил.

— Алексей, как вы считаете, заложники у них? — неожиданно поинтересовался Римаков.

— Всё указывает на это.

— Кстати, ваши наблюдения и поездки по Ливану и Сирии во многом нам помогли.

— Вообще-то, я думал, что вы и так всё это знаете. Зачем спрашиваете? — прямо спросил я.

— Всё знать невозможно, а половину не имеет смысла, — проговорил Максим Евгеньевич.

Судя по довольному лицу Римакова, я прошёл неофициальный тест накануне неофициального визита.

Мы ехали