Фермер 2. Водная жила - Алим Онербекович Тыналин

— Да посмотрите сами! — кричал Ефимов. — Я провел точные измерения ртутным термометром в пятнадцати точках помещения! «Сибирячка» эффективнее на двадцать три процента!

— А дров жрет в полтора раза больше! — возражал Кутузов. — Я вел учет расхода топлива в течение недели! У меня есть точные данные!

Макарычев поднял брови:

— А что это у вас за конфликты в коллективе? Не можете договориться даже по вопросу отопления?

Я понял, что любые внутренние разногласия будут использованы против нас. Комиссия искала не просто формальные нарушения, а доказательства плохого управления.

— Никаких конфликтов нет, — ответил я спокойно. — Сотрудники проводят сравнительный анализ эффективности отопительных приборов. Научный подход к решению бытовых вопросов.

— Научный подход к печкам? — усмехнулся санитарный врач. — Интересная трактовка.

За окном послышался рев дизельного двигателя. Это Семеныч подгонял экскаватор ЭО-4121 к очередному котловану для насосной станции. Мощная машина желтого цвета с поднятым ковшом выглядела внушительно на фоне заснеженного поля.

— А разрешение на земляные работы у вас имеется? — поинтересовался Добровольский, доставая из портфеля новую папку с документами.

— Конечно, — ответил я, открывая сейф ШМ-120 серого цвета, стоявший в углу кабинета. — Вот решение исполкома райсовета о выделении земельного участка под строительство оросительной системы.

Инспектор внимательно изучил документ, отпечатанный на гербовой бумаге с печатями и подписями:

— Здесь указано строительство системы орошения. А у вас получается целый промышленный комплекс. Насосные станции, линии электропередач, подъездные дороги. Это уже изменение назначения земельного участка.

Логика была порочной, но формально придраться было к чему. Мы действительно построили больше, чем планировалось изначально.

— Товарищи, — сказал я, стараясь сохранять спокойный тон, — давайте осмотрим объект на месте. Увидите сами, что все работы ведутся с соблюдением необходимых требований.

— Обязательно осмотрим, — кивнул Макарычев, записывая что-то в блокнот в кожаном переплете. — И составим подробное заключение.

Пожарный инспектор подошел к схеме электрических соединений, висевшей на стене в рамке под стеклом:

— А кто проектировал систему автоматического управления насосами? Где подпись ответственного инженера-электрика?

— Систему разработал наш сотрудник Кутузов Петр Васильевич, — ответил я. — Он имеет среднее техническое образование по специальности радиооборудование.

— Среднее техническое? — переспросил Петухов. — А для проектирования систем электроснабжения требуется высшее инженерное образование и лицензия Госэнергонадзора.

Каждый ответ порождал новые вопросы. Комиссия методично находила несоответствия наших решений формальным требованиям различных ведомств.

Калмыков тем временем изучал журнал анализов воды из артезианских скважин:

— Бактериологические исследования проводились только при первичном вскрытии водоносного горизонта. А где ежемесячные анализы на соответствие санитарным нормам питьевой воды?

— Мы используем воду для технических целей, полива растений, — пояснил я.

— Не важно. Любая вода, поступающая в распределительную сеть, должна соответствовать СанПиН 2.1.4.559–96… — санитарный врач запнулся, покопался в бумагах. — То есть действующим санитарным правилам.

Из соседней комнаты продолжал доноситься спор о печках. Кутузов и Ефимов перешли к обсуждению конвекционных потоков и теплообмена, используя научную терминологию.

— Коэффициент теплопередачи чугуна выше, чем у стали! — утверждал Кутузов.

— Зато площадь поверхности нагрева у «Сибирячки» больше! — парировал Ефимов.

Макарычев покачал головой:

— Товарищ Корнилов, как руководитель подразделения вы должны обеспечить дисциплину в коллективе. А у вас сотрудники спорят по каким-то бытовым вопросам вместо выполнения производственных задач.

Я понял, что нужно брать инициативу в свои руки. Пассивная оборона только усугубляла ситуацию.

— Товарищи, — сказал я решительно, — предлагаю немедленно выехать на объект. Увидите своими глазами качество выполняемых работ. А вопросы документооборота решим после осмотра.

— Правильно, — согласился Макарычев, застегивая пальто. — Практика критерий истины, как говорил Владимир Ильич.

Мы вышли на улицу, где стоял колючий январский мороз. Термометр на столбе электролинии показывал минус двадцать девять градусов. Члены комиссии поежились, поднимая воротники пальто.

Первая остановка — насосная станция номер один в утепленном павильоне размером три на четыре метра. Внутри работал центробежный насос Д-320, создавая ровный гул. Электрощит управления мигал зелеными и красными лампочками, показывая нормальную работу автоматики.

— Температура в павильоне плюс восемнадцать градусов, — доложил я, показывая термометр на стене. — Система обогрева работает штатно.

Петухов осмотрел электрические соединения:

— Провода действительно проложены в металлических коробах. И заземление выполнено правильно.

Калмыков проверил санитарное состояние помещения:

— Чистота соблюдается. Посторонних запахов нет.

Добровольский изучил ограждения вокруг вращающихся частей насоса:

— Защитные кожухи установлены. Доступ к опасным зонам ограничен.

Постепенно критический настрой комиссии начал смягчаться. Видеть работающую систему совсем не то же самое, что придираться к документам в теплом кабинете.

— А производительность какая? — поинтересовался Макарычев, наблюдая за стрелкой расходомера.

— Двести кубометров в час при давлении четыре атмосферы, — ответил я. — Этого достаточно для орошения пятисот гектаров.

— Впечатляет, — признал представитель райкома. — А всего станций сколько планируется?

— Шесть. Общая производительность тысяча двести кубометров в час.

Мы обошли еще три насосные станции. Везде картина была одинаковой: качественно выполненный монтаж, аккуратно проложенные коммуникации, исправно работающее оборудование.

У четвертой станции нас ждал сюрприз. Возле павильона стоял снеговик высотой почти полтора метра, но вместо традиционной морковки в его руках были точные технические чертежи, выполненные на листах ватмана.

— А это что такое? — удивился Добровольский, рассматривая схемы.

Чертежи действительно профессиональные. План модернизации насосной станции с дополнительными системами безопасности, автоматическими клапанами, резервными насосами.

— Видимо, кто-то из наших инженеров таким образом оформляет свои идеи, — предположил я, хотя сам был озадачен.

— Оригинальный подход, — усмехнулся Макарычев. — И чертежи неплохие.

К концу осмотра настроение комиссии заметно изменилось. Реальное состояние объекта разительно отличалось от формальных претензий.

— Товарищ Корнилов, — сказал Макарычев, когда мы вернулись в контору, — объект производит хорошее впечатление. Но документальное оформление требует доработки.

— Что конкретно нужно исправить? — поинтересовался я.

Представитель райкома достал список из внутреннего кармана пальто:

— Получить заключение санэпидстанции, согласовать проект в Госэнергонадзоре, оформить разрешение на изменение целевого назначения земельного участка.

— А сроки какие? — спросил я, понимая, что бюрократическая машина может затянуть процесс на месяцы.

— Стандартные. Каждое ведомство рассматривает документы в течение тридцати дней.

Три месяца бюрократических процедур означали срыв весеннего сезона орошения. Именно на это и рассчитывали организаторы проверки.

Но я уже обдумывал план контрнаступления. Если нас атакуют формальными методами, значит, нужно использовать те же методы для