Залесье - Дмитрий Викторович Иванов

другое. Сейчас воин числит себя на особом положении. Будто бы он отдельно от остальных участников предприятия. А потому следовало сделать рыцаря полноценным членом команды. Подспудно мастер осознавал: осталось дожать совсем немного, упрямец и сам понимает, что его отчужденность только мешает, и преимущественно ему самому. Но когда наследник древней династии сбросит все напускное, доверится новым товарищам и станет откровенен, вот тогда работа пойдет полноценно. Но сейчас следует немного ослабить хватку.

– Ладно, давайте поедим, – примирительно сказал сэр Даргул. – Впереди у нас много дел.

Воин опустился на лавку. Магистр вновь поглядел на Тэдгара. Вот кто может быстрее завоевать благосклонность Иана. Они ровесники и даже походят друг на друга. Тем временем, как виделось опытному некроманту, молодой маг думал, где бы расположиться. Единственное место оставалось рядом с хозяином. Но позволит ли он простолюдину сидеть рядом? Юноша колебался, но потом тихонько устроился по левую руку от нового знакомого – тот и не оглянулся. Добрый знак.

За столом обсуждали план действий на сегодня и на завтра. Рыцарь показал на карте, где находится заброшенная церковь и где они устроят засаду, и описал местность. Постепенно напряжение спало, но ульпиец будто бы старался всячески подчеркнуть дистанцию между ним и заклинателями. Да, работы предстоит еще много. Одного дня здесь мало. Завтра они вроде бы должны расстаться. Но предчувствие подсказывало старику, что их связь с наследником древнего рода продлится гораздо дольше. Вот только почему? Этого сэр Даргул не знал и не пытался строить догадок. Тэдгар же предательски молчал. Однако парня винить нельзя. Он просто не уверен в своем тальмарийском, да и стесняется титулованной особы. Хотя какое отношение собеседник имеет к аристократии? Ни владений, ни богатств, ни замка, доспехи – и те отцовские. Один только нрав остался, да и тот вместо спокойного уверенного величия превратился в странную смесь настороженности, обиды и отчужденности. В том Угрехват все больше и больше убеждался по ходу разговора.

Вышли, когда начали сгущаться сумерки. Лошадей решили не брать. Во-первых, вот-вот стемнеет, во‐вторых, по словам рыцаря, тропа там явно не для езды верхом – неровная и заросшая. К тому же руины цитадели располагались не очень далеко от сторожки.

Напряжение воина уменьшилось, и он рассказал новым друзьям, какие опасности могут подстерегать в ночном венедском лесу:

– Хорошо, что пешком пошли. Дядя Октав, местный лесничий, всегда меня учил никогда после наступления темноты коня в чащу не брать. Зверь чувствует лучше человека, да выдержки ему бог не дал. Испугается чего – взбрыкнет и сбросит седока. В лучшем случае сломаешь руку или ногу, а в худшем – то, от чего убежал конь, найдет тебя раненого, да и поминай как звали.

– Скажите, лорд Стежар, а кого может учуять лошадь тут после заката? – подал голос Тэдгар.

Похоже, парень начал привыкать к присутствию Иана и перестал стесняться. Хороший знак. Но обращение «лорд Стежар» показалось мастеру смешным и нелепым.

– Да много чего. Старый Октав рассказывал. Сам по горам много ходил. Говорит, встречаются приколичи. То – мертвецы, которые восстают из могил в образе волка. Его послушать – так во главе всех местных стай приколичи стоят. Чутье, сила и проворство у них звериные, а ум – человечий. Есть еще оборотни, которых называют вырколаки. Взгляд у них дурной. Лунные затмения и красная луна – их рук дело. Еще Октав опасается босоркоев. Ими становятся дети, родившиеся в сорочке. При рождении определяется, в какое животное они могут обращаться. Переметнутся в зверя – и бегут в село сосать молоко у коров. Иногда и кровь пьют. Кроме того, есть и стригои, про стригоев вы, конечно, слышали. Но в леса им ходить незачем, если только случайно забредут. Октав также говорил, что иногда к нему захаживали морои. Когда он засыпал ночью в сторожке, морой садился ему на грудь. Тогда дышать становилось совсем тяжело. Дед просыпался. И если бы ему не удалось спихнуть духа, погиб бы лесник от удушья. При этом увидеть их Октаву не удавалось. Зато морои могут показываться в обличии животных – собак, коней, овец. Иногда они могут подстеречь на дороге, убить человека, выпить кровь, съесть сердце. Вот кого можно встретить ночью в горах Залесья.

Сэр Даргул слушал с вниманием. Воистину, здесь – уникальное место. Столько всякой неисследованной нечисти и нежити. Можно провести целую жизнь в этом суровом краю и так и не узнать всего о местных обитателях. Интересно, одобрит ли совет отправку сюда масштабной экспедиции. Вдобавок опытный некромант подметил, сколько раз рассказчик прямо или косвенно упомянул старика Октава. И скорее всего, не просто так. С одной стороны, Иану хотелось поведать чужестранцам об опасности венедских хребтов, но, с другой, парень явно старался отделить себя от народных суеверий, ведь не пристало просвещенному аристократу верить бабкиным сказкам. Хотя в глубине души наследник древней династии определенно признавал справедливость некоторых воззрений.

Тем временем Тэдгар начал задавать вопросы один за другим. Сначала робко, а потом увлекся, постепенно завязалась беседа. И господин Мортимер решил немного отстать, подумать о своем и не мешать общению. Он с любопытством глядел по сторонам и прислушивался. Мастер давно понял: лес – довольно опасное место и без оборотней с вампирами. Наши герои шли по узкой тропе между деревьями. Дорогу освещали навершья посохов, благо постоянная наработка маны в магических кристаллах позволяла расходовать часть энергии в виде лучистости, раз в семь превосходящей силу пламени свечи. Действительно, ехать здесь на лошади, да еще ночью, совершенно невозможно, даже при растущей луне.

Склон иногда становился настолько крутым, что нужно было ставить ноги под углом. Сырая от вчерашнего дождя почва скользила, и путникам то и дело приходилось хвататься за ветки, дабы не свалиться в колючий кустарник. Порой, будто специально, из замшелой земли выступали камни. Даже опытный некромант пару раз запнулся о них и чуть не упал. Но очень скоро, несмотря на необходимость постоянно быть настороже, магистр сумел прочувствовать дух бурцентальских дебрей.

Ветра тут не чувствовалось. Холодный воздух будто застыл недвижимым. Стужа не пробирала насквозь, а медленно и незаметно накатывалась тягучими волнами. Она усиливала хватку, если ты останавливался и переставал двигаться, и отступала, когда приходилось преодолевать неудобные подъемы и спуски. В вышине дубы, липы и ясени словно перешептывались друг с другом на тайном языке. Их голоса доносились сзади и спереди, справа и слева, а то откуда-то из глубины чащи. Говорили деревья то мерно, то отрывисто, то долгими тирадами, то краткими репликами. Казалось, они обсуждают непрошеных гостей, гадают их судьбу, глумятся над ними. Или все же древние исполины чужды забот смертных