Одинаковые. Том 5. Атлантида - Сергей Насоновский

и заполнения шлюзовой камеры ледяной водой отняла несколько долгих, нервных минут. Михаил Иванович, бледный от напряжения, вручную управлял помпой. Наконец, с глухим щелчком открылся внешний люк.

Я первым выплыл в черноту, ухватившись за поручень. Леха последовал за мной. Наше восприятие удвоилось, сливаясь в одну картину. Он видел то, что не выходило у меня, и наоборот. А с учетом того, что обзор в этом далеко не совершенном скафандре так себе, то эта наша способность была огромным подспорьем.

— Осторожнее, ради Бога! — донесся до нас приглушенный голос Ростовцева. И помните о времени!

Мы медленно поплыли к ближайшему арочному проему, который выделялся монументальностью среди остальных. Яркие белые лучи наших ацетиленовых горелок, закрепленных на медных шлемах, пробивали подводную тьму, выхватывая из мрака детали. Стены из идеально подогнанных блоков. Сплошной ковер символов.

— Помещение-келья или что-то другое. Пусто. Следы разрушения! — мысленно констатировали мы, осматривая первый проем. Прошло пять минут.

Следующее. Больше. Лучи фонарей выхватили странные предметы на полу. Части механизма. Шестерни, пластины из темного сплава.

Бронза? Нет. Состав иной. Коррозии нет. Технология… не неизвестная. Возможно, этот тот же материал, из которого была сделана та пластина-карта, найденная в пещере Индокитая. Я поплыл ближе, чтобы рассмотреть детали, в то время как Леха, осматривал стены. Его луч скользнул по отполированной плите.

Мы оба замерли, уставившись на треугольник в круге. Абсолютная тишина нарушалась лишь шипением воздуха и гулким эхом собственного дыхания.

Наше общее внимание, без единого слова, сместилось туда, куда указывал луч фонаря Лехи — на лаз в стене за плитой. Захотелось непременно туда попасть. В тот же Никита констатировал — Прошло восемнадцать минут. Половина времени.

Мы медленно двинулись к черному прямоугольнику в стене. Нас вела не жажда открытия, а нечто большее. И тикающий хронометр в руке Никиты, сидящего в нашей каюте на «Святогоре», отсчитывал секунды, оставшиеся до конца воздуха в баллонах.

Мы с Лехой, преодолев лаз, оказались в небольшой сферической камере. Стены отполированы до зеркального блеска и испещрены не просто символами, а сложными, переплетающимися схемами, напоминающими микросхемы или звездные карты. В слабом свете наших фонарей узоры переливались, словно живые.

Мысль пришла мгновенно, родившись в сознании, это очень похоже на строения в Индокитае, только теперь здесь, на дне океана. Леха уже плыл к постаменту в центре комнаты.

«Горыныч» работал на полную — Никита на «Святогоре» чувствовал то же самое, что и мы здесь, в кромешной тьме. Наш мозг сканировал узоры, сопоставлял их с памятью о дисках из Индокитая, Южной Африки, Старой Ладоги. Вывод возник сразу: это не украшения, а какая-то сложная схема.

Три углубления на плоской панели постамента идеально соответствовали по размерам нашим дискам, добытым ранее. Мысли пронеслись вихрем: вставляем диски — что-то открывается. Но дисков с нами не было, они хранились в каюте на «Святогоре».

От Никиты пришел сигнал, что осталось семь минут воздуха. А уже сейчас было ощущение нехватки кислорода.

— Давление и работа «Горыныча»… Сжигаем кислород быстрее расчетного времени. Нужно немедленно возвращаться! Проклятие!

Обратный путь к «Нептуну» мы прошли с огромным трудом. С каждым шагом дышать становилось все труднее. Еще пара минут задержки у постамента — и наш выход с Лехой закончился бы в полной темноте.

Когда корпус «Нептуна» показался, Никита наверху выдохнул с облегчением. Люк захлопнулся. Шипение выравнивающего давления было самым лучшим звуком.

Сбрасывая скафандр, я чувствовал дрожь в руках — отголосок адреналина, знакомый нам с братьями еще с детства. Воздух в батискафе был горьким, но мы были ему чертовски рады.

— Что там? — голос Ростовцева был напряженным. Он видел наши лица.

— Нашли, Михаил Иванович! — мой ответ был краток. — Комнату. Постамент с тремя гнездами, он подходит под наши диски. Я думаю, что это некий ключ, а вот что именно он должен открыть пока большой вопрос.

Ростовцев присвистнул, его глаза блеснули азартом ученого.

— Значит, мы не ошиблись!

Леха, уже приходя в норму, кивнул. Сейчас без дисков мы здесь бессильны, да и время погружения самого батискафа скоро выйдет. Нужно подниматься и готовиться к новому погружению. С артефактами.

— Михаил Иванович, начинаем всплытие! — распорядился я. — И сразу будем готовить «Нептун» к повторному погружению.

Ростовцев, не задавая лишних вопросов, взялся за рычаги. Знакомый гул, дрожь корпуса — батискаф начал медленное движения в направлении выхода из провала.

Я откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. В голове стояло великолепие зала и куча вопросов. Мы были близки. Надеюсь, остался последний шаг. Но наша с братьями интуиция, обостренная до предела, шептала тревожное предчувствие. Не все так просто в этой загадке древних.

Батискаф медленно поднимался из темноты. Сквозь иллюминаторы уже пробивался мутный зеленоватый свет, а давление в ушах постепенно спадало. Я почувствовал, как Никита на «Святогоре» мысленно выдохнул вместе с нами. Еще несколько минут — и мощные лебедки подхватили «Нептун», плавно извлекая его из воды и возвращая на палубу «Святогора».

Люк открылся с шипением. Я выбрался первым, глотнув полной грудью соленого ветра. Воздух казался невероятно свежим после спертой атмосферы батискафа, а особенно после ощущения нехватки кислорода в последние минуты нашего выхода из «Нептуна». Леха и Ростовцев вылезли за мной. Крылов, не дожидаясь, пока мы окончательно придем в себя, уже отдавал распоряжения команде:

— Всем за работу! Герметичность, давление в балластных цистернах, состояние иллюминаторов — все проверить в ускоренном режиме! Механики, доложить о состоянии рулевых машинок и стабилизаторов. У нас нет времени на длительный техосмотр.

Я подошел к нему, вытирая лицо влажным полотенцем, которое протянул один из матросов.

— Алексей Николаевич, нужно уложиться в час, максимум полтора. Мы не можем терять ни минуты. Замените, что необходимо, проверьте все по протоколу. Следующее погружение будет решающим.

Крылов кивнул, его взгляд был сосредоточен и суров.

— Понимаю, Илья. Сделаем все, что в наших силах. Конструкция показала себя надежной, но я не могу исключить вероятность нового сбоя. Давление на глубине — штука непредсказуемая.

В это время к нам подошел Михаил Иванович Ростовцев. Его лицо, обычно спокойное, сейчас выражало смесь нетерпения и научного азарта.

— Илья, Алексей Николаевич! Мы на пороге открытия! Этот проем… он 100% рукотворный. И хранит в себе множество тайн. Я перебираю все известные мне гипотезы, но ни одна не дает ответа, что может храниться за этим входом. Хранилище знаний? Энергетический комплекс? Неужели нам действительно удалось найти следы той самой цивилизации атлантов?

Я мысленно пробежался