Ведьмы.Ру 3 - Екатерина Насута

class="p1">А как максимум, где-то тут, в заброшенном цеху, сидят режиссёры нынешней постановки. И вряд ли они позволят важным участникам — а для успешного жертвоприношения важно как минимум наличие жертвы — уйти.

— Мы ведь не можем бросить детей.

— Можем, — сказал Профессор и чихнул. Потом снова чихнул и, наклонившись, почесал коленкой морду. — Хотя… какой удивительный, прямо-таки волшебный аромат…

Свечи зажигались одна за другой.

— А чего огонь зеленый? — робко спросил бабушкин внук. — Так надо, да?

— Это свечи на жире мертвецов, — зловеще произнёс главный сатанист. — Давайте, скоренько переодеваемся… и начинаем! А то время уже!

— А балахоны обязательно…

— Он тесный!

— Это просто ты жирный…

— И короткий!

— Потапов, не беси!

— А у меня по шву разошёлся! Ты что, самые дешевые взял? Вообще смотрится по-дурацки… можно, я в своём останусь?

— Светка! — рявкнул главный сатанист, сражаясь с глянцевою тряпкой, сшитой явно для костюмной вечеринки. Тряпка похрустывала и грозила рассыпаться от слишком резкого движения.

— Знаете, коллега, а дым этот весьма любопытен, — Профессор подошёл к ближайшей ниточке и, вытянув губы трубочкой, всосал её. После чего зажмурился. — Удивительный… просто-таки удивительный вкус… он раскрывается лёгкими нотами забвения. Такими, с нежным ореховым привкусом истинной тоски и душевной муки…

Филин принюхался. Дым вонял тухлятиной.

— Сердце аромата составляет сила тьмы, которая, мешаясь с дурманом и беленой, лишает воли…

— Почему козлы не привязаны!

— Палитру дополняют легчайшие мазки вытяжки из корня чёрного лотоса и проклятого безвременника…

— Тебе надо, ты и привязывай! Они ж спокойно стоят…

Парень, одёрнув подол балахона, рявкнул:

— Хватит уже!

— Надо же… я и не заметил… ведьмин корень почти не имеет аромата, однако в сочетании с ядовитым вехом и соком анчара вызывает вспышки раздражения…

Филина подтолкнули к центру и на шею лег кожаный ремень, который парень как-то попытался затянуть. А ведь эта дымная дрянь наполняла помещение. И сдаётся, именно поэтому его и выбрали, что маленькое и без вентиляции.

И значит, дело в дыме. Он что-то должен сделать.

— Да, да… иду… какая грубость, — Профессор позволил подтолкнуть себя в центр пентаграммы и привязать.

— Этот дым на них подействует?

— Безусловно… он уже действует. Весьма интересная смесь и, помимо трав, заряжена силой, той самой, тёмной…

— И что…

— Полагаю, при вдыхании она не только и не столько дурманит разум, сколько лишает объект силы воли, но при том делает его раздражительным…

— А теперь читаем заклинание… — парень потёр лоб.

— Видите, им уже тяжело сосредоточиться… но сейчас мы всё исправим… — Профессор широко улыбнулся, и Филин понял, что улыбающийся козёл выглядит жутковато.

Демонически прямо.

— Гаудеамус игитур. Ювенес дум сумус! — громко и грозно произнёс парень, бывший за главного.

— Пост юг… юг… югнадам, — зазвучал неуверенный женский голос, к которому присоединился нервный фальцет пухляка.

— Пост моли синтутем…

— Господи, какой позор! — Профессор закатил очи. — Мало того, что читают студенческий гимн с бумажки, так ещё и перевирают слова самым безбожным образом.

Дым наполнял комнату. Чем дальше горели свечи, тем более густым и плотным он становился.

— Ой, а там…

Камера никуда не исчезла. Надо бы её вырубить, только как… огнём? Филин дыхнул и из ноздрей вырвались искры.

Или…

— Светка! Читай! Не отвлекайся, а то обряд сорвётся! Начали. И останавливаться нельзя!

— Нос хабиби хумус… а при чём тут хумус? Его едят, а не вызывают…

— Там камера, — Филин указал взглядом. — И кто-то это всё смотрит…

— Уби сунт, кви анте нос! — голос уже звучал громко и с надрывом. — Уби сунт, кви анте нос!

— Камера? Камера… да… — Профессор прищурился. — Что ж… пусть смотрят… сейчас я им покажу, как издеваться над честными козлами!

Он поднялся на задние ноги и заблеял. Причём музыкально так.

— Ин мундо фуэре? Вадите ад Cуперос, Трансите ад Инферос! — козлиный голос перекрыл человеческие, а следом несуразную фигуру профессора окутала тьма. И дым свечей устремился к ней, чтобы закрутиться спиралью над рогами. Профессор же, чудесным образом балансируя на задних ногах, выдохнул облако тьмы, которое на мгновенье зависло. А потом, качнувшись, потянулось к потолку, чтобы расползтись по нему переливающимся покрывалом.

Оно скрыло камеру.

А потом Филин учуял характерный запах плавящейся пластмассы.

— Подыгрывай, — велел Профессор. — Давай, огонька задай…

— Ой… — донеслось из тумана, когда Филин выдохнул огненные искры. А потом и вовсе огненный столб, который впитал остатки дыма. — Петь… а разве оно должно быть так?

— Н-не знаю…

— Внемлите мне! — заблеял Профессор. — Отроки!

— Ой… — в девичьем голосе прорезались нотки ужаса. — Петь… а почему козёл разговаривает?

— Точнее, почему я понимаю козлиную речь? — уточнил тот, в джинсах. — Что за… хрень⁈

Глобальный вопрос. Можно сказать, местами жизнеопределяющий.

Запах паленой пластмассы стал резче, он как-то смешивался с вонью исходящего от свечей дыма и с не самым ароматным дыханием Профессора. Потому как, может, он и выдыхал тьму, но к ней примешивались характерные ноты переваренной травы.

И Филин решил дальше не принюхиваться.

— Тихо! — рявкнул он, пользуясь некоторой растерянностью Профессора, который, кажется, не ожидал, что его поймут. И парень икнул. И ещё кто-то там, в тумане. — Демонов, стало быть, вызываете⁈

— Д-да… м-мы… м-мы готовы служить великому Владыке! — парнишка, надо сказать, не растерялся. Балахон одёрнул, грудь тощую выпятил и плечи расправил, готовность служения обозначая.

И вот что дальше-то?

Сказать, что они придурки и удалиться в закат, напоследок снова пыхнув пламенем? Было бы дело в подростках, может, этого и хватило бы. Но вот те, кто камеры поставил, от детишек не отстанут.

И бросать их некрасиво.

Вот же… угораздило попасться.

— Готовы, стало быть… вот так сразу и готовы? — коварно поинтересовался Профессор, пользуясь паузой. И опустился на все четыре ноги. Копыта ударили в бетон так, что само здание содрогнулось, а из-под них поползли чёрные трещины.

— Ну… если так-то… не обязательно… вообще мы, пожалуй, передумали… так-то можем и уйти…

— Стоять! — Филин повернулся к парню в драных джинсах, который, впрочем, не столько сам отступал, сколько пытался утянуть к выходу ошалевшую девчонку. — Никто и никуда не уйдёт!

— С-совсем? — толстяк поднял руку. — И-и-извините… я так-то не п-против… но конкретно сегодня не могу. У бабушки юбилей! Она не поймёт, если я не приду…

Дети.

Как есть, дети…

— А знаете, коллега, — Профессор склонил голову набок. — Давно я как-то воспитанием подрастающего поколения не занимался. Теперь же прямо чувствую острое желание… опыт просится наружу.

Главное, чтоб только опыт.

Глава 18

Про подарки и отдарки

Когда — то у нее была лучшая подруга — Элиз, но потом из-за неожиданной ссоры они больше не общались, и в итоге ее подруга исчезла.