Изъ Москвы с любовью (том 2) - Сергей Анатольевич Кусков

Чужой! Чуждый! В отличие от моей памяти, в которой почти ничего нет в плане информации, но именно я, местный я, воспринимаю себя, как личность. А он — чужак. Наши личности не сливаются, однако и не мешают друг другу. Я воспринимаю себя одновременно и им, и Сашей, и при этом я — един! Как так бывает?

— Именно это и будем выяснять. — Как же бесит её профессиональная улыбка… Но она же и успокаивает. — Расскажи про него? Кто он? Откуда? Чем занимался?

— Как раз в этом и загвоздка. Я помню некоторые моменты его жизни, отдельные. Что видел и чувствовал он, что знал. Но там ВООБЩЕ ничего нет про него самого! Ни как зовут. Ни откуда. Никаких подсказок. Только то, что он знал о ком-то другом, не о себе.

— Он, там, у себя… Он погиб, да?

— С чего ты так решила?

Если честно, по твоим невербальным оговоркам. Мимике и жестам. Про его гибель ты ничего не говорил вслух. Так, я права?

— Да. Это единственное, что помню хорошо. Джип, несущийся на меня-него, идущего через дорогу с человеком, который ощущается как друг. Но ни имени друга, ни иного не назову.

— Джип… Что это? — снова строчки в блокнот.

— Машина для высокой проходимости, — пояснил я. — У нас нет чёткого аналога, наши машины… Как-то попроще. Эта машина дорогая. «Гелендваген» немецкого завода «Мерседес».

— Там тоже есть завод «Мерседес»? — удивилась она. Оп-па, хоть чему-то тётка умеет удивляться.

— Видимо, да. Там есть много сходного с нами. Хотя полно и отличий.

— Итак, машина. Джип…

— Да. Несётся на красный, а я, в смысле Альтер-эго перехожу дорогу. Рядом друг, мы что-то обсуждаем. И… Я очнулся на койке в палате, рядом на стуле спит Женя. Момента столкновения и смерти не помню.

— Может такое быть, что смерти не было?

Я пожал плечами.

— Я могу сказать только то, что видел и знаю. Остальное догадки.

— Логично. А как в тебя пуляет фигурой, пройдя все контуры охраны, ведьма, не помнишь?

— Совершенно! — искренне воскликнул я.

— Хорошо, давай тогда с подробностями. Итак…

Время-время! Шли минуты, превращающиеся в часы. А одна стерва с профессионально доброй улыбкой словно клещами вытягивала из меня информацию об Альтер-эго. Не всегда это была неприятная информация, и не сказать, что она делала это грубо или жестоко. Наоборот, Ромодановская была сама тактичность. Но на душе становилось всё более и более хреново.

— … Нет, там прапорщик это не то же, что у нас. Это выше рядового состава, но ещё не офицер. К прапорщикам относятся уважительно, у них больше прав, чем у солдат. Но при этом нет ответственности, какая лежит на офицерах, и некоторые не самые морально устойчивые личности борзеют, и пользуются своим положением.

— И этот ваш прапорщик, которого ты вспомнил…

— Гнида. Конченая гнида. Но, возможно, именно поэтому его запомнил — это очень яркие воспоминания, пусть и негативные. Такое может быть?

— Именно так обычно и бывает. Мы запоминаем не столько сами события, сколько собственные с ними связанные эмоции. А что насчёт…

— … А вот тут совершенно мимо! Альтер-эго брынчал на гитаре «дворовые» аккорды. Самые простые и примитивные, на первых ладах. Там из баррэ только «Эф» нота, и всё. Потому нет, я совершенно точно не приобрёл талант с его вселением. Моё, родное. А вот чего у него не отнять — это ЗНАНИЯ. Он знает очень много интересных песен. Чтобы их интерпретировать и использовать нужны силы и время, он ведь не понимал, каким богатством обладает. А там просто шедевры!

— И ты всего лишь их используешь? — чёркала и чёркала Ромодановская в своём блокноте.

— Да. И если честно, сам в шоке, что так быстро смог привыкнуть к этой информации и адаптировать её под себя, тут же начав играть. С места в карьер.

— А как ты относишься к…

— … Да, всего раз. Когда читал Ксюше — тогда ещё читал. Сидел на полу возле её кровати, и посетило то видение. Мимолётное, буквально доля секунды. Это была девочка, и тоже белокурая. Лица не увидел, просто образ. И хочу отметить, ибо долго над этим думал: с Ксюшей я сблизился задолго до. То видение было, когда мы уже вовсю играли вместе, и я начал ей читать. Так что если возникнет мысль, что эти события…

Наконец, то ли ей надоело, то ли пора было ставить точку, но она остепенилась и прекратила переливать одни и те же вопросы по кругу. Хотя, буду искренен, я и сам, озвучив информацию ей вслух, разложил её для себя по полочкам. Структурировал. И это помогло кое в чём понять себя.

— Хорошо, Саш. Я хочу тебе предложить один способ добычи информации. Более глубокий. Он… Немного не привычный для обычного человека, но отмечу, абсолютно безопасный.

— Гипноз? Или ментальное подчинение? — сразу догадался я.

— Вот зачем ты так! — искренне возмутилась и фыркнула Арина. — Саш, любое ментальное давление оно… Просто давит. А гипноз это не давление, отнюдь. Наоборот, это попытка тебя самого войти в глубокие слои памяти, чтобы разобраться с той или иной проблемой. Врач в этом случае лишь направляет, он не находится в твоей голове. А ещё, вопреки сведениям из бульварных романов, человеку под гипнозом ничего нельзя внушить. Можно лишь усилить его собственную, данную себе установку, но не более.

— Я согласен. — Кажется, у меня даже глаза сверкнули. — Арин, я знаю, ты девушка подотчётная, ты должна была меня пытать. Но на самом деле единственная причина, по которой я пришёл, это желание вывести гада на чистую воду. Я согласен на гипноз. Согласен на копания в моих мозгах, только разберись, что это за сущность, и чего от неё ожидать? Я больше всех хочу понять это! Так что все твои заготовки по вербовке меня и расположения к себе не сыграли, так как больше твоего приказа от мамы хочу в этом разобраться сам.

— Хорошо. — Ромодановская кивнула, причём не скрывая довольства. — Судя по твоим глазам и тону, ты кое-что знаешь про гипноз. Но я, как врач, всё равно должна провести инструктаж, пусть ты уже заранее и согласился. Итак, в первую очередь, чем гипноз не является…

Парень сидел перед ней с закрытыми глазами. Пусть лучше закрытые — так они меньше пугают. Всё чувствовал и понимал. Был перед нею, как раскрытая книга. Но за её спиной сидело высокое начальство. Настолько высокое, что выше просто не существует. И надо подбирать в опросе каждое, мать его, слово.