Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

— А что, по чище найти комнату нельзя было? — Спросила у него. Божен пожал плечами.

— Ну можно ещё поискать. Только здесь стол есть, длинный. — Ответил он. В этот момент Кинан застонал, держась за низ живота. Его лицо стало приобретать землистый оттенок.

— Не нужно. Стол вымыть, быстрее. И пусть приготовят горячей и холодной воды. И принести чистые простыни.

Жена Алана и дочь вышли, но вскоре вернулись с деревянным ведром и тряпками. Стали мыть стол. Богдан притащил откуда-то двух испуганных женщин, довольно бедно одетых. Наверное, на улице сцапал. Парни у меня простые, как три рубля. Сказали вымыть всё и воды горячей принести, голову себе не забивают философскими вопросами и вопросами морали, хватают первых попавшихся и тащат ко мне.

— Матушка объясни им что надо делать. А то они совсем по нашему не понимают. — Я усмехнулась. Конечно, не понимают. Они русскую речь впервые в жизни слышат. Гиллер объяснил женщинам, что нужно нагреть и принести горячей воды, а так же холодной. Обе дамы, под конвоем Богдана и Божена, вышли из помещения. Ксения принесла простыни и одной из них застелила вымытый стол. Я посмотрела на Алана.

— Помоги сыну раздеться. Полностью и помоги лечь на стол. — Велела я. Фрося раскладывал мои инструменты. Айтан протирала их спиртом. Свечей притащили достаточно. Это, конечно, не электрический свет и не дневной, но за неимением горничной, будем пользовать кухарку, как иногда говорил в шутку мой покойный отец. В общем-то освещения хватало. Могло быть и хуже. Принесли два кувшина с горячей и холодной водой и что-то типа шайки. Фрося мне полила на руки. Я вымыла их с мылом. Потом тоже самое сделали Айтан и Фрося. Мы надели медицинские перчатки.

— Всё. Всем покинуть операционную. — Сказала я. Все, кто присутствовал вышли. Остались я, Фрося, Айтан и Кинан. Он лежал полностью обнажённый. Смотрел на меня с болью и страхом в глазах. Он не мог видеть мою улыбку из-за маски. Я ему сказала, что всё будет хорошо. Что сейчас он уснёт, а когда проснётся, всё закончится. Я отдала Айтан свои часы. Она знала, что делать. Фрося мне ассистировала. Айтан положила марлевую повязку на лицо парня, закрывая его до глаз. Он продолжал смотреть на меня.

— Сейчас ты уснёшь. Всё будет хорошо. Веришь мне? — Повторила я, глядя в его глаза.

— Верю. — Тихо ответил он. Я кивнула Айтан. Она начала капать на марлю эфир. Держала мои часы. Засекла время. Я начала читать молитву. Фрося подхватила. Читали с ней тихо:

— Отче наш, Иже еси на небесе́х!

Да святится имя Твое, да прии́дет Царствие Твое,

Да будет воля Твоя, яко на небеси́ и на земли́…

Когда закончила читать, услышала, как Айтан тихо сказала:

— Иншала. — Кинан уже спал.

— Пульс?

— Был повышенный, 95. Сейчас снизился до 85.

— Норма. Время начала операции? — Спросила я.

— Семь часов вечера и двадцать пять минут. — Ответила Айтан.

— Значит 19 часов 25 минут. — Поправила я девушку.

Фрося продезинфицировала спиртом место разреза. Я опустила к брюшине скальпель. Здесь имелось небольшое вздутие. Значит я всё верно определилась с диагнозом. Сделала разрез…

…Оставался последний шов. Внутренности я сшила. Фрося вдела в иглу кегут.

— Фрося, шей. — Сказала девушке. Она кивнула. Такие швы она уже делала и ни раз. Спокойно сшила разрез. Рядом, в блюде лежал лопнувший аппендикс. Вовремя его ампутировали. Я успела его положить на блюдо и убрать руки, как он лопнул и разлился гноем и сукровицей. Использованные инструменты Ефросиния сложила на отдельную марлю. Их нужно было прокипятить. Я сняла перчатки и бросила их к инструментам. Потом сняла маску. Посмотрела на Айтан. Она поняла без слов. Эфир уже не капала на повязку.

— Пульс 90. — Ответила она. Я кивнула. Айтан протянула мне часы. Я посмотрела время. 20 часов 17 минут. Нормально, управилась меньше, чем за час. Руку набила. Улыбнулась сама себе. Фрося смазала шов спиртом. Потом укрыла Кинана второй простынёй.

— Время окончания операции двадцать часов пятнадцать минут. Молодцы девочки. Управились меньше, чем за час. Фрося, сделаешь запись в операционном журнале. Опишешь всё подробно.

— Да, Матушка. — Ответила Ефросиния. Я вышла из импровизированной операционной. Меня ожидали семейство Гиллеров, плюс мои палатины и сержант-дамы. Контр-адмирал. Все посмотрели на меня вопросительно. Я улыбнулась.

— Всё нормально. Кинан сейчас спит. Воспалённый аппендикс я удалила вовремя. Ещё немного и он мог лопнуть. Алан, Элис, можете зайти и посмотреть, что я удалила у вашего сына. Скажу сразу, зрелище крайне неприятное, как на вид, так и на запах.

Супруги Гиллер зашли. Смотрели на лопнувший аппендикс и на разлившийся в блюде гной. Элис зажала рот. Алан смотрел широко раскрытыми глазами.

— Это было в моём сыне? — Спросил он.

— Да. Вот этот гнойник. Значит так, пусть твоя жена, Алан или дочь подежурят здесь. Когда он проснётся есть ему, первое время, не давать. Я скажу, когда можно. Можно только давать пить и то немного. Смачивайте ему губы. Я или моя помощница покажет вам, как менять повязки у сына. Там сейчас шов. Кинан не должен какое-то время напрягаться, поднимать тяжести. Сейчас ему нужен только покой. Понятно?

— Да, Ваше Величество. — Кивнул эсквайр. Его жена, глядя на сына, вдруг встала передо мной на колени и стала целовать мои руки. Я их тут же убрала.

— Это что такое, Элис? Перестань сейчас же. Встань. Не люблю я этого.

— Благодарю Вас, Ваше Величество, за сына. Я Господу нашему буду молится за Вас. — заплакала женщина. Алан поднял с колен свою жену. Прижал её лицо к своей груди. Начал что-то говорить ей успокаивающе по-валлийски. Блюдо с аппендиксом вынесла одна из служанок. С Кинаном осталась его мать. А так же, для страховки, Айтан.

— Айтан, проверяй у него лоб. Если начнётся жар, сразу зови меня. Хорошо?

Сама поднялась к себе, в опочивальню. Туда же пришла и Фрося, спустя некоторое время. Принесла уже прокипячённые инструменты. Посмотрела на меня.

— Фрося, налей мне вина. — Попросила её, сняв халат. Села в кресло. Фрося налила из кувшина в серебряный кубок