журнал "ПРОЗА СИБИРИ" №1 1995 г. - Владислав Крапивин

Роберт Кольдевей тоже знал об этом.

Уже в следующем году он понял последствия своего проступка.

Сперва Совет Германского Восточного Общества отказал ему в ассигнованиях, а потом проклятые британцы, заняв, как он и боялся, Багдад, двинули свои войска к Вавилону.

Глава V. „МАКСИМКА?.. БРОСАЙ ОБРАТНО!"

14 июля 1993 года

Самый ужасный пример массового уничтожения живых существ это всемирный потоп, ведь в те дни погибли и тысячи невинных младенцев. А известно ли сегодня точное число жертв? Существуют ли специальные мемориалы, посвященные потопу? Осуждался ли прогрессивной мировой общественностью зачинщик потопа?

Законный вопрос.

На чашку кофе Шурик мелочишки набрал. Кофе оказался невкусный, совсем не как у Врача, но, по крайней мере, можно было посидеть и подумать.

„Ты его тоже невзлюбишь..."

Шурик усмехнулся.

Похоже, при обвальном падении нравов в Т. пришибло многих. Врача точно пришибло. То, что он рассказал Шурику, ни в какие ворота не лезло.

Иван Лигуша, бывший бульдозерист, неудачник в общественной и личной жизни, никогда, по словам Врача, не смог бы покончить с собой (то есть сделать волевой осознанный выбор) уже потому хотя бы, что был рожден для того, чтобы его убили. Впрочем, заметил Врач, как бы вскользь, не обязательно обсуждать факт его рождения...

Последнюю мысль Врач никак не комментировал. Да Шурик и пропустил ее мимо ушей, приняв как некую, пусть и темную данность.

В истории Лигуши вообще многое приходилось принимать как данность, начиная с Кости-Пузы, с Соловья залетного. Зачем-то Лигуша нужен был Соловью. Врач сам видел, как недурно одетый, хорошо сложенный человек, в котором, понятно, никто не мог заподозрить беглого зека, присаживался за столик Лигуши. Впрочем, это знакомство вряд ли могло оказаться прочным — между Соловьем и Лигушей стояла Анечка. >

Возможно, считал Врач, Соловей пытался проникнуть в дом Лигуши. Попасть к нему не проблема, Лигуша всех принимал, но в кухне или во дворе. Лигуша всем помогал, но почти всегда это происходило или во дворе у массивной калитки, врезанной в массивный глухой забор, или. на крыльце, ведущем в кухню. Вот Соловей, возможно, и попытался попасть в дом Лигуши.

Сцепщик Исаев, возвращаясь в апреле с дежурства, слышал голоса в доме Лигуши. Была ночь, улица не освещена, голоса злые. Потом кого-то выбросили за калитку. Как показалось сцепщику, выброшенным был Соловей и роилась над ним туча диких ос. Конечно, утверждать с уверенностью сцепщик не мог. Соловей еще ладно, но осы... Ночью... Как выяснил Леня Врач, сцепщик Исаев довольно часто возвращался с дежурства хорошо поддатым. И вообще, Исаев относился к людям впечатлительным. Хотя, опять же, убийство Лигуши произошло на другой день после ночных видений сцепщика. Костя-Пуза, для всех, понятно, даже не Соловей, явился в кафе с Анечкой Кошкиной. Врач сам все видел. И Анечка, обычно вертлявая, как тот шестикрылый воробей, держалась прямо как дама. Устроились они рядом со столиком Лигуши, к которому, как всегда в начале вечера, пока он еще не выпил первых шести литров пива, никто не подсаживался, и все шло мирно и весело, пока разомлюя Лигушу не стал раздражать нежный, как пух голубя под мышкой, голос Анечки Кошкиной. Со свойственной ему самоуверенностью бывший бульдозерист заявил, что анечкин кавалер, несмотря на его впечатляющий вид, очень скоро сядет в тюрьму и сядет надолго.

„А я знаю, за что я сяду!“ — красиво усмехнулся Костя-Пуза и, выхватив из-под плаща обрез, отправил Лигушу в морг, где уже сам Лигуша чуть не отправил смотрителя в мир иной.

А Соловей скрылся.

Скрылся, скотина!..

Было видно, что исчезновение Соловья доставило Врачу какие-то неудобства.

А в мае, рассказал Шурику Врач, уже сама Анечка Кошкина отправила бывшего бульдозериста в морг, откуда Лигуша, в свою очередь, по уже сложившейся традиции, отправил в реанимацию смотрителя морга.

Чего-то нс договаривал Врач...

И еще была деталь.

Незадолго до выстрелов в кафе Иван Лигуша побывал в Городе. Что-то он там прятал. По крайней мерс, так он сам считал. А чтобы не забыть, что он там прятал, Лигуша, с присущей ему хитростью, зашифровал в некоем объявлении...

„Пятнадцатого меня убьют".

— Может, это ты и убьешь Лигушу, — покосился Врач на Шурика. — В Т. каждый второй готов убить Лигушу.

Шурик усмехнулся.

Веселенькое дельце.

Псих Дерюков находит обрез Кости-Пузы... Соловья, говорят, в Т. видели совсем недавно... Анечка Кошкина угрожает Лигуше расправой... Кроме Анечки это готов сделать каждый второй житель Т...

Что-то во всем этом мне не нравится, сказал Шурик Врачу. Ты, наверное, чего-то не договариваешь.

— Чего? — удивился Врач.

— Ну, хотя бы... Вот Соловей... Чего Соловей хотел от Лигуши?

— Откуда мне знать? — Врач вдруг отвел в сторону влажно помаргивающие глаза.

— Ладно, — сказал Шурик, — поставим вопрос иначе. Анечка чего хочет от бывшего бульдозериста?

— Откуда мне знать? — повторил Врач, недовольно выпячивая толстые губы.

— Ладно, — сказал Шурик, — поставим вопрос иначе. Почему Костя-Пуза искал знакомства с Лигушей? Почему Лигуша испугался Соловья? Почему он бросился в Город, не стал прятать свои загадочные ценности в Т.? Наконец, что он прятал?

— Это не один вопрос, — недовольно сказал Врач. — Это четыре вопроса.

— Хорошо, — сказал Шурик. — Поскольку на все вопросы отвечать ты явно не желаешь, ответь хотя бы на последний.

— Шкатулка! — сказал Врач, моргнув неуверенно.

— Какая шкатулка? — удивился Шурик.

— Шкатулка рыцаря...

Ну-ну, поощрил Шурик. Он видел, как блеснули глаза Врача.Ты что-то знаешь. Или догадываешься. Умный же человек.

Догадки Врача выглядели не слабо.

Он, Леня Врач, человек въедливый и дотошный, много лет интересуется историей...

Пропустим, грубо сказал Шурик.

Он, Леня Врач, человек дотошный и любознательный, много лет интересуется историей в самых разных ее аспектах...

Пропустим, грубо повторил Шурик.

Он, Леня Врач, человек, любящий точность, обдумывающий каждую деталь, много лет внимательно изучает исторические документы на трех доступных ему языках и даже переписывается с архелогом академиком Ларичевым...

И это пропустим, заявил Шурик. Увлечения Врача не казались ему важными.

— Тогда отваливай, — обиделся Врач.

— Ладно, — пошел на попятный Шурик. — Я тебя выслушаю, только не пытайся уверять, что бывший бульдозерист имеет какое-то.отношение к истории, или к психологии, или к академику Ларичеву.