журнал "ПРОЗА СИБИРИ" №1 1995 г. - Владислав Крапивин

— Тогда расскажи мне то, что ты рассказал Роальду.

Врач попыхтел, поблескивая влажными глазами.

Было видно: то, о чем он догадывается, впрямь тревожит его.

Изучая определенные исторические документы на трех доступных ему языках, он, Леня Врач, в самых различных текстах, казалось бы, совсем друг с другом не связанных, в таких, скажем, как записки крестоносца Виллардуэна или дневники археолога Кольдевея, отчеты средневековых инквизиторов или папирус, донесший до наших дней сведения о похождениях египетского' торговца Уну-Амона, обнаружил упоминания о загадочной шкатулке, появлявшейся время от времени то здесь, то там, но никогда не дававшейся людям в руки. Заколдованная какая-то шкатулка. Упоминания о ней он нашел даже в Отписках дьяков Сибирского приказа.

Они были пьяницами, эти дьяки, не поверил Шурик.

— Подумаешь! — возразил Врач. — Кольдевей тоже любил выпить, тем не менее, на его трудах стоит история. И я еще кое-что узнал. От Анечки! — глаза Врача торжествующе блеснули.— Видела Анечка шкатулку! Видела у Лигуши. Он трогать ее не разрешал, но видела ее Анечка!

— Ну и что в ней, в этой шкатулке? — спросил Шурик.

И опять Врач отвел взгляд в сторону.

Он, Врач, сделал массу выписок. Он специальную папку завел: „Извлечения“. Масса выписок, вырезок, предположений. Но в апреле, перед первым убийством Ивана Лигуши, папка у Врача пропала. Прямо со стола пропала. Никому, кроме Врача, не нужны были эти бумаги, но вот пропала папка.

Если ты подозреваешь Костю-Пузу, — сказал Шурик, — то бумаги его интересуют только в виде ассигнаций.

Речь о шкатулке, отрезал Врач. Он уверен, загадочная шкатулка после многих приключений могла попасть в руки Лигуши. Он же бывший бульдозерист. Когда сносили купеческий квартал, работал в руинах именно Лигуша.

Мог наткнуться. Не каждый бульдозерист бежит с такой находкой в милицию. И Анечка видела шкатулку. В руках, правда, не держала, но видела. Этот Соловей много чего ей напел, могла ему проговориться. Соловей, сам знаешь, не дурак. Мог выкрасть папку. А, выкрав, попер на Лигушу. А Лигуша что-то почувствовал. Он такое здорово чувствует. Его за это полгорода ненавидит.

А почему шкатулка рыцаря? — несколько запоздало поинтересовался Шурик.

Врач пожал плечами.

Он не знает.

Так назвалось.

Научный коллектив разработал „Дуромер“ — высококачественную программу, включающую в себя многочисленные психоаналитические тесты. „Дуромер“ позволяет с высокой точностью оценивать как физическое, так и интеллектуальное состояние любого живого организма.

Шурик раздраженно сунул газетные вырезки в карман и расплатился за кофе последней мелочишкой.

Если выбросить из головы загадочную шкатулку, явную причуду чокнутого Врача, оставались вполне реальные Костя-Пуза, Анечка Кошкина и главный клиент — бывший бульдозерист Иван Лигуша. Вот такой треугольник.

„Пятнадцатого меня убьют...“

Не дам я тебя убить, сказал про себя Шурик. Шестнадцатого я убываю в отпуск, не дам я тебя убить.

Это же он повторил Роальду, когда тот с присущей ему бесцеремонностью телефонным звонком поднял его поздно ночью.

„Три часа!.." — возмутился Шурик, глянув на часы.

„Почти утро, — отрезал Роальд. — Лучшее время для размышлений.

Фирму „Ассико“ обчистили. Вывезли мебель и компьютеры. “

Шурик невольно заинтересовался:

„В соседнем подъезде? Вчера?11

„Ага, — подтвердил Роальд. — Ты как раз у меня появился."

„Видел, видел я рыло, похожее на Данильцина, — хмыкнул Шурик удовлетворенно. — Помнишь такого? По делу Ларина проходил, опытный мебельщик. Проверь, в городе ли Данильцын."

„Там что, даже грузовик был?"

Шурик не без тайного торжества, не без тайного и укора, назвал номер.

Роальд хмыкнул удовлетворенно.

„Я тут без денег остался, — попытался надавить на него Шурик. — Психа одного брал, обронил бумажник."

„А не связывайся с психами", — сказал Роальд и повесил трубку. Хороший ночной разговор. Если верить Роальду, предутренний. Шурик с тоской прислушался к рыданиям, вновь пронесшимся над Т.: — Барон! Барон!..

Вот и „Дуромер" изобрели... Мне бы такую штуку... Я бы каждого по нескольку раз прогнал через „Дуромер". И Анечку, и Лигушу, и Роальда с его дружком, копающимся в научной литературе на трех языках.

Любая тайна, вздохнул Шурик, чревата скрытым злом. В любую тайну изначально вложено зло.

Питейно-закусочное заведение приглашает на торжественное открытие всех активных питейцев и всех активных закусчиков.

Я не хочу сходить с ума.

Я не хочу сходить с ума, я не хочу сходить с ума... — трижды повторил про себя Шурик.

Он медленно пересек пустую площадь и остановился перед затененной двумя березами витриной магазина „Русская рыба".

Собственно витриной служил огромный аквариум, сваренный из бронестекла. Возможно, ночью он подсвечивался, но днем в аквариуме царил таинственный полумрак. Серебрянно суетясь рвались со дна из невидимых отверстий светлые рои мельчайших воздушных пузырьков, медленно, как в мультфильме, колебались зеленоватые космы водорослей...

Что там, в водорослях?

Морской водоглаз, о котором упоминал Леня Врач? Или дело в шляпе, которую запросто можно купить на базаре, прогулявшись туда с какой-то Горгоной и повстречав ме-фи-ти-чес-кого мясника?

Что такое ме-фи-ти-чес-кий мясник?

Остро чувствуя свое несовершенство, Шурик рассматривал цветные таблицы, которыми был украшен верх аквариума.

Вепревые рыбы, прочел он.

И удивился: точно, вепревые! Так написано. А рядом нандовые, тоже рыбы.

Шурик внимательно всмотрелся в облачко рыбешок, суетливо вспухшее над колеблющимися водорослями. Как понять, кто из них нандовая, а кто вепревая? Все рыбешки были в одинаково пестрой боевой раскраске, какой уже давно не пользуются даже шлюхи Гонконга, все агрессивно щетинились явно ядовитыми колючками и шипами. Нет, таких Шурик никогда не встречал ни в городском пруду, ни на загородных речках. Даже мордастого губана, презрительно зависшего над все более распухающим рыбьим облачком, он никогда нигде не встречал. Правда, губан чем-то напомнил ему Лигушу. Может, наглым взглядом?..

Шурик ругнулся:

— Чучело...

И услышал:

— Это ты мне?

Шурик обернулся.

В двух шагах от витрины, вдруг отразясь в ней, стояла Кошкина. Она повторила:

— Это ты мне?

Он отрицательно помотал головой.

Ничуть Кошкина не походила сейчас на женщину, вертлявую, как шестикрылый воробей. Маленькая, рыжая, плотная, вся при себе, она пылала в облаке густого загара, а зеленый ее взгляд проникал до самой души.

— Мы в автобусе рядом ехали?

Шурик кивнул.

— Это как я на твой телефон попала? Подстроили? Ты мент, что ли?

— Считай как хочешь, — ответил Шурик. — А звать можно Шуриком. Шурик я.

Он не собирался