Фаворит-5. Родная гавань - Денис Старый

Не знаю. Наверное, если человека ломают в течение многих лет, то он уже не способен на сопротивление, лишается чувства собственного достоинства. Или же таких людей, со стальными характерами, способными восстать, не так и много. Могу припомнить только сюжет с восстанием на одной из турецких галер во время операции в порту Гезлева. И все…

Были и другие причины, почему люди не стремились к свободе. У них жизнь на родине вряд ли сильно изменится. Думают, что попадут в крепостное право. А тут у раба может быть какое-никакое имущество, иногда даже свое небольшое дело. Например, ремесленников-рабов много. Унижения? К сожалению, есть люди, которые готовы унижаться, если только кусок хлеба будет в руках.

И, нет, я не идеализирую рабство. Просто одно на другое: привычка на отсутствие веры, что на Родине будет иначе, и люди аморфные, не активные.

Так что фактор рабов, как одну из возможностей для дестабилизации обстановки в Крыму, мной была забракована. А вот набрать людей здесь и отправить на свои земли, я готов. Причем, не крепостными. Пусть будут арендаторами или разнорабочими. Строек будет много, работы на предприятиях хватит. Но это все потом.

— Выходим! — скомандовал я ближе к полудню.

Наверное, если бы кто-то наблюдал за тем, как и сколько выезжает из города телег, то наверняка подумал, что все горожане решили вдруг покинуть Бахчисарай. Только в моей колонне было… а даже и не знаю, сколько. Но, когда я уже был за пределами города,удалившись на полверсты, не меньше, только тогда и начал движение от ханского дворца арьергард.

В городе мы больше не встречали сопротивления. Были и те люди, которые все-таки присоединялись к нашей колонне. Некоторые из рабов поспешили все же воспользоваться призывом. А ведь все просто: солдаты кричали на русском языке и призывали православных или русскоязычных людей, да хоть бы и поляков, если они поймут речь, уходить с нами. Кто-то, кто услышал родную речь, так и поступили. Но я думаю, что больше все-таки славян-рабов осталось в городе.

Но мы еще придем сюда, и уже навсегда. И тогда бывший раб может стать крепким хозяином на крымской земле. И такие люди здесь нужны будут. Еще и переселять в Крым русских людей придется. Думаю, что военных. Чтобы было кого противопоставить возможному сопротивлению татар.

— Как погуляли? — спрашивал я у Алкалина, когда мы уже вышли из Бахчисарая и устремились на северо-запад.

— Хорошо, батыр Искандер. Твоя доля тебя дожидается. Все, как у нас заведено, — улыбался старшина Алкалин.

— Дома, которые жечь было нельзя, не тронули?

— Нет… И моему слову доверяй больше! — отвечал Алкалин и даже состроил обиду на лице.

— У нас в народе говорят: доверяй, но проверяй. Я честен с тобой. И мне не в чем тебя упрекнуть. Пусть и дальше будет так, — сказал я старшине башкиров и направил своего коня вдоль вереницы повозок и шагающих гвардейцев.

Не только военные шли. Не менее пяти сотен разных людей прибилось к нашим колоннам. Частично это были бывшие рабы. Оказалось, что в Бахчисарае также были и бывшие русские воины.

К сожалению, такое явление, как дезертирство не обошло стороной Вторую русскую армию в Крыму. Наверняка, причины, почему солдаты бежали, даже находясь на явно враждебной территории, были разными. Порой, рекруты могли больше бояться своих офицеров, чем участи рабов.

Некоторые из дезертиров были отловлены татарами, иные и сами добрались до Бахчисарая. К казакам не могут же пройти. Перекоп закрыт. А потом… Поняли, что сладкой жизни им не видать. И уж лучше быть со своими, с православными. Вот… идут, повинились.

Русской армии, на мой взгляд, не хватает чего-то вроде Особого отдела, не помешала бы и военная прокуратура. Даже навскидку примеров злоупотребления властью можно привести не один десяток. Порой, за провинности солдат могут забивать до смерти. В таких условиях немудрено, что русские люди дезертируют. Хотя здесь явно имеют место быть и трусость, нередко и предательство.

— Подтянись, и быстрее! — кричал я на протяжении не менее, чем четырех верст, на которые растянулась наша уже объединенная колонна.

Смеркалось. Арьергард еще раньше заметил конный отряд татар, который преследовал нас на протяжении нескольких часов. Пока башкиры не отогнали татарских разведчиков, они не отставали.

Не думаю, что это могут быть воины той турецко-татарской армии, которая располагалась в одном-двух днях пути от Бахчисарая. Значит, какой-то отряд татар смог в городе затаиться, когда мы там действовали. А теперь они решили проследить наш путь.

К сожалению, но сейчас прятаться мы не могли. Слишком много людей, коней, повозок. Чего стоят только почти шесть сотен коней, которые были взяты в Бахчисарае. Да и позволить себе передвигаться только по ночам, не можем. Нам нельзя и вовсе останавливаться.

При таком количестве лошадей я мог бы посадить всю гвардию в седла. Причем все кони были с упряжью. И вроде бы все логично. Но было гладко на бумаге, да забыли про овраги. Большая часть взятых нами лошадей были строптивые, словно хан таких и выбирал себе. Животные брыкались и словно испытывали ненависть к русским людям.

Нужно было потратить немало времени, чтобы седлать коней, успокоить их. С лошадьми нужно налаживать контакт, особенно к таким сплошь породистым, что не арабский скакун, то ахалкетинец. И постепенно это происходило, но все равно более четырех сотен гвардейцев сейчас шли пешком. В основном измайловцы.

Конечно, мои бойцы могут на меня злиться. Как же! Преображенцы и семеновцы в массе своей на конях, но, по моему решению, пешком они должны идти не более четырех часов. В то же время мои бойцы идут уже практически не останавливаясь восемь часов да еще и с оружием.

Я руководствовался логикой и рационализмом. Мои бойцы подготовлены физически лучше, чем кто бы то ни был в русской армии. Есть с чем сравнивать. И нужно понимать, что темп мы старались держать высокий.

— Антон Иванович, — обратился я к Данилову, когда специально к нему подскакал. — Вы осознали, что между нами произошло во время штурма дворца.

Данилов опустил голову, будто бы решил зарыться в гриву своего коня.

— Вне боя мы — друзья. В бою я — командующий! Но еще раз вы обратитесь ко мне «благородиями», рассоримся, — Данилов искоса посмотрел на меня, состроив виноватое выражение лица. — К вам особливое задание будет…

Минут через пятнадцать Данилов, пересев на относительно свежую лошадь, выбрав для себя еще