Головы с плеч - Зои Хана Микута

плесень, заразила ее бездонные глубины, она нащупала это. Нечто похожее на канат. Нечто осязаемое, вещественное в этом тумане… И Хэтти не смогла удержаться. Она изучила «канат» внимательнее и подумала: «О боги, это же ненависть».

Ненависть к чему? К кому? Кэресел не говорила. Кэресел много чего говорила, но никогда даже намеком не обмолвилась об этом, а Хэтти хотела знать. Хотела знать все об отвращении, которое поддерживало Кэресел, как вешалка поддерживает одежду.

А потом «ответ» вошел в ее часовню в Лабиринте. Девушка пошатывалась от боли, которую причиняло ей клеймо на шее; но она вытерпела боль, чтобы войти в церковь и избавиться от ауры смерти.

Хэтти начала искать ауру, как сделала это с Кэресел и со всеми остальными до нее.

И ее магия споткнулась о тот же самый «канат». О ту же самую ненависть. И с того момента все стало иначе. Хэтти уже читала уголовное дело Кэресел, потому что ее охватило жадное любопытство, но видеть имя Иккадоры Алисы Сикл, перечисление ее примет на бумаге, ее биографию, несколько скупых строчек: родители скончались от соляной лихорадки, самая обычная история, помещена в приют в таком раннем возрасте, что, наверное, и не помнит дома… это было совсем не то. Совсем не то, что нащупать холодную, ровную линию, пересекавшую ее душу.

Это было совсем не то, потому что Хэтти знала: если она пройдет вдоль этой линии ненависти в сердце Икки, ее магия окажется в груди Кэресел.

Это было невероятно. Это было очень, очень странно.

Еще одно невероятное событие: сегодня Иккадора и Кэресел очутились на Чаепитии Хэтти, сидели рядом за столом и не пытались задушить друг друга. И другая странность: после того, как Хэтти провела много дней и ночей, размышляя об Икке, гадая, что за человеком она была на самом деле, Икка только что попыталась ее убить.

Хэтти все-таки была сильно голодна. Ей нужно было занять чем-то руки, иначе она могла по рассеянности что-нибудь съесть или выпить этот чай. Она подняла чашку, рассмотрела жидкость. Потрясающе, чай даже не изменил цвет после того, как туда попал яд. Хэтти прошептала на ухо Иль-Хёну:

– Ты не мог бы привести моих Святых, дорогой?

– Разумеется, любимая, – ответил он и вышел.

Хэтти провожала его взглядом, не поднимая красную вуаль. Да, определенно, она могла бы его полюбить. Даже если они поженились только потому, что ей необходимо было произвести на свет наследника. Он был необыкновенно добр и очень умен. Она была не в восторге от того, что они вынуждены были прикасаться друг к другу в постели – ее устроили бы только поцелуи в щеку и объятия; еще она могла положить ему голову на колени, когда читала на ночь, или держать на коленях его голову. Но Иль-Хён не выражал недовольства. «Если честно, – не раз говорила она ему, – секс вообще меня не слишком интересует, ни с тобой, ни с кем-либо еще; у меня нет никакого мнения по этому поводу». На это он смеялся – не над ней, а над ситуацией в целом.

Хэтти поднялась на ноги.

В зале сразу же стало тихо; теперь даже ее негромкий голос был бы слышен в самом дальнем углу. Но, разумеется, она не произнесла ни слова.

В этом не было необходимости. Хэтти прошла к открытым дверям в дальней стене чайной комнаты, перешагнула через порог, и под ногами зашуршала холодная трава. Послышался скрип отодвигаемых стульев, шорох шагов.

Круглый полуостров был окружен водой. На ветвях деревьев были развешаны стеклянные сосуды со светлячками. И все: ни тропинки, ни мебели, ни помоста. Хэтти пересекла рощицу и остановилась на берегу. Придворные по традиции остались под деревьями. За деревьями виднелся стеклянный павильон, одна из белых башен дворца поднималась к черным облакам.

Хэтти наклонилась, чтобы снять туфли, и обнаружила, что забыла поставить на стол чашку, так она была занята своими мыслями. Но ей нравился вес чашки в руке. Пусть она выглядела нелепо, держа чашку, туфли и носки. Ей нравилась мысль о том, что Икка сейчас стоит где-то в толпе и взволнованно наблюдает за ней, ждет, когда она сделает глоток.

Толпа раздалась в стороны.

К ней направлялся Иль-Хён, а за ним солдаты везли тачку, нагруженную плотью.

Жестом он велел стражникам оставаться на границе лужайки, под деревьями, и они, пыхтя, стащили груз с тачки и разложили его – осторожно, как им было приказано – у босых ног Хэтти.

Ее пленные Святые, погруженные в глубокий сон.

Она подняла голову. Иль-Хён вытер с ресниц свою магию, темную, как листья жасминового чая. Когда Хэтти была моложе, они развлекались тем, что воображали, как победят Страну Чудес, он – с помощью своей магии сна, она – с помощью своего искусства сшивать. Сейчас Хэтти знала, что в этом нет ничего веселого.

Иль-Хён поклонился ей, ласково улыбнулся, и она подумала, что эта улыбка поистине прекрасна. Она тоже улыбнулась ему в ответ, хотя он не мог этого видеть, и почувствовала, как десны покалывает от алой жидкости, выступавшей во рту.

Развернувшись лицом к воде, Хэтти подняла руку и убрала с лица вуаль. Ночной воздух коснулся ее щек. Именно в такие моменты, когда она наслаждалась простыми ощущениями, Хэтти понимала, как она счастлива. Как ей повезло. Она жива.

Она прикоснулась к носу, но струйки магии уже стекли по подбородку, и несколько капель попало в чай. Она взглянула на воду – багровые капли расплывались, как цветы; брызги попали на ее ханбок.

Ничего страшного. Платье все равно скоро будет испорчено.

Хэтти опустилась на колени перед Святыми.

Склонила голову, мысленно произнесла молитву, обращенную к ее любимому божеству, Тишине, которое всегда было рядом. Которое было кровью, текущей в ее жилах, мгновениями между ударами ее сердца. Которое поселялось в ее душе, когда она видела себя священным существом. Спящим существом.

Которое ожидало ее в Стране Чудес. Хэтти это знала.

Подобно Делкорте, Хэтти обладала способностью влиять на ощущения. А человек воспринимал мир именно посредством ощущений; магия появлялась в результате ощущений, они помогали понять аспекты мира, при помощи ощущений человек находил своих богов.

И поэтому, дорогой читатель…

В венах Хэтти было так много богов.

Магия обожгла ей горло. От магии щипало глаза и трещинки на губах. Она почти ничего не видела. Но это было ей не нужно. Она чувствовала магию, оплетавшую ее пальцы, чувствовала присутствие Святых, лежавших у ее ног на траве; а сознание Святого в корне отличалось от сознания человека.

Как же Хэтти