Край неба - Марк Дж. Грегсон

– Тогда бери драйщика. Штурман, проложи курс.

– Куда? – спрашивает Элдон.

– Куда угодно! Просто найди мне чертова горгантавна.

Элдон тяжело вздыхает:

– Есть, сэр.

Громила раздает указания остальным, но я уже следую за Родериком по коридорам.

Громила – дурак. Если будем не в форме, когда сойдемся с горгантавном, погибнем. Надо его смещать. Правда, как первый капитан, он наделен недельным иммунитетом против бунтов. К несчастью для нас, у него еще пять дней в запасе.

Глава 19

Мы с Родериком открываем массивную дверь и входим в арсенал. Пахнет мокрым железом. Нас окружают автомушкеты, бочки пороха, кожухи турелей и зенитки. Вокруг подъемника установлено несколько верстаков и сварочных аппаратов.

– Вот же здоровенный тупой брань. – Родерик жмет на световые кристаллы и начинает ходить между столами. Перескакивает через табурет-стремянку, протискивается мимо сверла и все это время раздраженно бурчит: – Здоровенный плешивый брань, а не капитан.

– Быть козлами – это у них семейное, – говорю.

Останавливаемся у дальней стены, где лежит на боку турель. В небольшой открытый люк у ее основания видно нутро: вдоль цилиндрического корпуса к стволу тянутся похожие на кишки толстые цепи.

– Значит, вот как оно выглядит в жизни, – говорю, уперев руки в бока. – Сомневался, что у тебя пойдет дальше схем.

– Процесс был долгий и сложный. – Родерик со вздохом ложится на бок и просовывает руку внутрь турели. – Кинь-ка мне вон тот ключ.

Он затягивает что-то внутри, а потом мы ставим турель на четыре приземистые ножки. Родерик запрыгивает в кресло и калибрует деталь рядом со спусковыми крючками. Если честно, понятия не имею, что он делает. Я умею управляться с пушками, но не собирать их. Оружейник у нас – Родерик.

Продолжая работать, он вполголоса костерит Громилу. Потом, однако, поколдовав над проводкой в щитке, как будто только замечает меня, и выражение его лица смягчается.

– Знаешь… До меня дошли нехорошие слухи о тебе, Конрад.

– Себастьян всем заливает.

– Просто ему больно, вот он и ищет, на ком бы…

– Перестань защищать его, Род. Я знаю, каков он. Он намеренно сломал Саманте шею.

Уставившись на меня, Родерик говорит:

– Себастьян после этого целую ночь прорыдал. Все вышло случайно.

– Я знаю, что́ видел.

На несколько секунд мы умолкаем. У меня горит лицо. Родерику почти нет дела до возвышения, вот он и не распознает притворства Себастьяна.

– Что ж, знай тогда, что я тебя прикрою, – говорит он. – Ты брань, целиком сосредоточенный на возвышении, но не убийца. – Закончив закручивать проводок, он встает. – Короче, эта зверюга готова для нашего нежного капитана. Надо только зафиксировать ее на палубе. Хочешь, устрою демонстрацию?

Родерик отводит меня к верстаку, где на схемах лежит небольшой мушкет.

– Это миниатюрная версия новой турели. Я назвал ее «Родерик».

Я обращаю на него изумленный взгляд.

– Ладно, просто когтепушка. – Из ствола торчит крюк с тремя зубьями и острым шипом в центре. – Эта пташка способна сделать пробоину в обшивке корабля и зацепиться. Гляди.

Развернувшись на пятках, Родерик указывает на контейнер, установленный на платформе сверху. Жмет на спуск, и в ящик с глухим стуком вонзается крюк на цепи.

Звенья туго натягиваются.

– Это непохоже на гарпун, – объясняет Родерик, – не предназначено для того, чтобы катать нас. Вместо этого…

Он группируется, ухватившись за ручку, снова жмет на спуск, а потом – хоп! – и взмывает в воздух; крюк тянет его к себе, как чертову рыбу. Родерик со смехом возносится на второй уровень.

– Ты псих, – кричу ему вслед. – И гений. Вот уж не думал, что это вообще сработает.

Родерик хихикает:

– Ну что ж, да, мне приятна твоя заинтересованность. Видал, чтоб девчонки таким увлекались?

– Китон могло бы понравиться.

– Думаешь? – просияв, спрашивает он.

– Ну, во-первых, поговори с ней. Ты же у нас спец в романтических штучках. Почему бы не воспользоваться одной из них?

Родерик жмет красную кнопку возле спускового крючка когтепушки. Крюк отцепляется от ящика, и цепь втягивается обратно в ствол.

– Так ведь эти штучки для обычных девчонок. Не для особенных.

Он соскальзывает вниз по лестнице, а до меня кое-что доходит.

– Погоди, мы ведь не станем использовать когтепушку против горгантавнов?

– Еще как станем. Громиле демонстрация понравилась. У него есть виды на мою новинку.

Я закрываю глаза:

– Родерик, твое изобретение правда невероятно. Но для чего нам вообще притягиваться к горгантавну?

– Используем корабль как меч. – Он пронзает воздух ладонью. – Вспорем чудище.

– Скорее уж переломимся. Как веточка, которой тычут в валун.

– Если только сперва не раним зверя.

Я заглядываю ему в глаза:

– Не сработает. Скажи Громиле, что не установишь эту штуку на палубе. Черт, да я сам ему скажу.

– Он же на губу меня посадит, Конрад. Тем более что все сработает. Поверь, я-то знаю, что сделал.

Я таращу на него глаза, а он знай себе расплывается в этой своей дурашливой улыбочке. Потом, похлопав меня по плечу, Родерик направляется к подъемной платформе. Я со вздохом провожу рукой по волосам. Часть дружбы состоит в том, чтобы доверять друг другу, поэтому, подавив сомнения, лезу на платформу, и она на цепях поднимается вверх. Снаружи, когда мы фиксируем турель на палубе, я изо всех сил гоню опасения, будто каждый завинченный болт приближает нас к роковому концу.

⁂

Я чертовски устал.

Мыльная вода плещется в ведре, которое я несу по коридору третьего уровня. От вибрации палубы немеют пальцы ног, воздух плотный, как пар. Веки тяжелые, мышцы не слушаются. Из-за дурацкого приказа Громилы не спать бо́льшая часть команды обессилела и стала раздражительной. Однако мы упорно работаем. Ищем добычу, ведь если завалим зверя, то в награду получим целую ночь сна.

Каким бы тупым куском дерьма Громила ни был, он понимает, что уставшая команда так же полезна, как дуэльная трость в цехе Охоты. Поэтому дает спать посменно. Правда, я, как драйщик, последний в очереди. Пока дождусь своего часа, остальные успевают вздремнуть по два раза.

Иду на свет в конце коридора и наконец прохожу в машинное отделение. Этот зал напоминает больничную палату. Тут все начищено до блеска. Даже запах какой-то стерильный. Почти все свободное место занимают темно-серые приборные панели, форсунки и трубы. Но главный агрегат здесь – огромный движок. Высокий стеклянный цилиндр, прикрепленный к стене серебряными обручами и болтами.

Внутри него светится золотым и синим один-единственный кристалл.

В углу стоят крупные металлические баки. Они подключены к трубам, что тянутся вдоль каркаса корабля. Эти емкости, наполненные летучим газом из мешков горгантавнов, прокачивают