Простые истины - Андрей Александрович Васильев

Нет, Олегу не давал покоя то факт, что там, в доме, все могло пойти совсем другим путем. Сложись ситуация чуть иначе, не окажись с ним Лены, не пожелай подъездные им помочь — и привет, пишите письма. Что бы он смог сделать в этом случае? Да ничего. И как результат, призрак в конце концов рассердился бы не на шутку, после чего невесть каких дел мог натворить. Ну да, семейка, конечно, та еще, по крайней мере те ее представители, с которыми довелось свести знакомство, но они все равно граждане, которых он, Олег Ровнин, обязан охранять от всяких противозаконных посягательств, исходящих что от живых, что от мертвых. Ему подобное по должности предписано.

Потому словосочетание «неправильно это все», то и дело всплывавшее у него в голове, очень хорошо характеризовало его отношение к случившемуся. Ведь на самом деле неправильно. Не должно дело зависеть от случайностей, потому что не о каких-то мелочах речь идет, а о жизнях людских.

А еще он вспоминал старые дела, которые ему доводилось прочесть. Призраки в них периодически фигурировали, но о проблемах коммуникации с ними там не упоминалось. То ли те, кто был способен их видеть, раньше в отделе больше работали, то ли призраки в былые времена охотнее контактировали с людьми. Как, например, Тит Титыч. Он тоже нежить, но с ним запросто можно пообщаться.

Ну или он, Олег Ровнин, какого-то секрета не знает, который всем остальным известен. Если все обстоит именно так, то это обидно. Но только вряд ли, чего-чего, а недомолвок в разрезе профессиональной деятельности в отделе не водилось, все с новичком наработанным опытом делились охотно. Да и как по-другому? Слишком узок круг сотрудников, каждый каждому нет-нет да спину и прикрывает.

Короче, Олегу было о чем подумать в дороге. Более того, свои выводы он пустил в ход сразу после того, как доложил начальнику об удачно завершенном задании.

— В принципе верно мыслишь, — демократично согласился с ним Францев, прикуривая сигарету, — но в твоих размышлениях есть одно слабое место.

— Какое? — мигом уточнил Олег, доставая из кармана пачку «Магны».

— А с чего ты взял, что тебя отправят на подобное происшествие одного? На это ли, на какое другое — неважно. Ну или с напарником, который не знает, как действовать в подобной обстановке?

— Так всякое в жизни бывает.

— Всякое, — снова согласился с ним Аркадий Николаевич. — Но до той поры, пока в отделе все идет по заведенному в старые времена порядку, начальник всегда сам распределяет задания между сотрудниками, компануя пары надлежащим образом. А именно так, чтобы способности одного дополняли возможности другого. Иногда, правда, случаются форс-мажорные ситуации, но в этом случае действует протокол номер семь, который ты еще в начале службы изучил и расписался в ведомости о том, что с ним ознакомлен.

Олег кивнул, вспомнив объемный и жутко скучный документ, изобилующий канцеляризмами, который заверил подписью еще в июне. В нем было перечислено то, как он обязан действовать в ситуациях, выходящих за рамки его должностных обязанностей, и что не должен делать ни при каких условиях. Но с учетом того, что и Морозов, и Свешников с некоторым презрением назвали сей документ «филькиной грамотой», подразумевая, что все описанное к реальной жизни никакого отношения не имеет, он про него в тот же день и забыл.

— Лена все равно бы нашла способ, как этим духом договориться, — продолжил тем временем Францев. — А ты получил первый опыт общения с подобными объектами. Кстати, даже странно, что за такое количество времени ты с призраками ни разу не столкнулся. Это наша обычная клиентура, учитывая то, сколько этой братии обитает в городе.

— А их много?

— Да полно, — усмехнулся начальник. — Москва огромный город, в котором каждый день умирает куча народу, потому нет-нет да кто-то из них тут и подзадержится. Причем причин, по которым это случается, масса. Несчастные случаи, насильственные смерти, незаконченные дела… Замучаешься перечислять. Но сразу скажу — процент агрессивных душ очень невелик. В основном они отираются там, где когда-то были счастливы или где проводили при жизни большую часть времени, никому при этом не вредя и ничего предосудительного не устраивая. Собственно, и ваш случай из таких. Я так понимаю, этот бедолага жил себе при музее и жил, не собираясь буйствовать. И если бы его не обобрал этот недоросль, то он еще невесть сколько лет там спокойно обитал бы. Хотя, конечно, такой срыв показателен, надо будет через годик-другой в музей этот заглянуть и его проведать.

— А зачем?

— Профилактика, — пояснил Францев, туша сигарету. — Если призрак хотя бы раз ощутил свою мощь и безнаказанность, то это уже симптомчик. Может, он и дальше станет вести безобидный для живых образ жизни, а может, наоборот, начнет сначала потихоньку, а после все чаще и чаще людей третировать, получая от этого удовольствие. И вот такие души уже наша компетенция. Таких надо давить, пока они в силу не вошли, иначе может худое выйти.

— Но как? — всплеснул руками Олег. — Мы же их не видим?

— Не всегда и не всех, — уточнил Аркадий Николаевич. — Матерые души, у которых пара-тройка веков в активе, любой может разглядеть, особенно ночью. Особенно те, которые на людей сильно злы.

— Ну да, мне Ревина говорила, — кивнул юноша.

— Которые помоложе, тоже увидеть можно, на то существуют специальные артефакты. У нас в отделе таких три числится. Одним только Лена может воспользоваться, двумя другими, в принципе, кто угодно. Но тут тоже имеется второе дно, понимаешь. Пуская их в ход, ты встаешь на одну грань с призраком, то есть увеличиваешь собственную уязвимость. И они, неупокоенные души, это чувствуют, причем очень хорошо.

— Да и ладно, — обрадовался Олег, понявший, что есть способы, как контролировать и эту ситуацию. — Лучше так, чем никак.

— Спорное утверждение, — не согласился с ним начальник. — Иногда лучше никак, чем как-то. Возвращаясь же к теме нашего разговора, добавлю вот что — иногда отдел для решения особенно сложных вопросов привлекает сторонних специалистов. Например, медиумов. Но не тех, которые народ кружком усаживают и планшеткой по алфавиту водят, а настоящих, природных.

— Природных?

— Умение слышать умерших — дар не приобретаемый, а наследственный, — пояснил Францев. — Переходит от матери к дочери.