Простые истины - Андрей Александрович Васильев

— Он тебя и у бабушки найдет, — заверила парня Ревина. — Может, не сразу, но обязательно, и тогда твоей маме даже утруждаться не придется, все за нее сделают. Н-да. Олег, твое мнение?

— А что тут сделаешь? — ответил юноша. — Сама видишь — его в квартиру даже силком не затащишь. Придется договариваться.

Лена хотела было что-то сказать, но делать этого не стала, выразив свое согласие со словами напарника короткими кивком.

— Ты куда портсигар дел? — спросил Ровнин у подростка. — Надеюсь, он в квартире? Не выкинул сдуру?

— Нет, — просопел тот. — У меня в комнате лежит. Там у стола есть такой уголок, его сразу не увидишь, надо руку внутрь просунуть, и он справа.

С трудом продираясь через нагромождение бессвязных объяснений, Олег все же понял, где именно Артем оборудовал тайник, затем открыл дверь квартиры и переступил ее порог. Елена, чуть помедлив, направилась за ним.

— Он боится, — громко произнес Ровнин, войдя в комнату. — Сильно. Настолько, что в принципе не состоянии заставить себя сюда прийти. Но он все осознал. Я его не защищаю, не оправдываю, не пытаюсь сгладить углы, просто в данный момент страх сильнее, чем желание исправить ошибку. Потому давайте мы сами заберем вашу вещь, а дальше, как договаривались — он прямо сейчас отнесет ее в музей, а после извинится. И не дежурно, чтобы было. Там парень реально все прочувствовал, считайте, что урок ему на всю жизнь преподали.

— Он согласен, — раздался голос Акинфия из кухни. — Забирайте. Но извинения все одно он услышать желает, и если им не поверит, то беда случится.

— Поверит, — хмыкнул юноша. — Говорю же — пробрало этого хоккеиста до самого нутра. Да еще и мать ему, думаю, всыплет будь здоров как, и за то, что ворует, и за то, что курить пробовал. А вечером отец добавит.

— Ну, последнее вряд ли, — усомнилась Ревина. — Уверена, ничего она муженьку не расскажет. Слишком сильно сына любит.

— Материнская любовь — дело такое, — согласился с ней Ерема, выходя из кухни. — Вон там комната его. Налево по коридору.

Из немудрящего, но, заметим, надежного тайника, оборудованного в письменном столе, Олег выгреб кучу всякого добра вроде порножурналов, колоды не менее похабных карт, нескольких видеокассет, в содержании которых сомневаться не приходилось, и ножа-бабочки. Среди всего этого добра обнаружился и простенький портсигар, может, мельхиоровый, может, вообще латунный, на котором были изображены винтовка на фоне пятиконечной звезды и пропеллер, расположенный чуть ниже данной композиции. Ну а над всем этим вилась надпись «Крепи оборону СССР».

— Как ты и говорил — незамысловатая вещичка, такую не продать и ни на что не сменять, — произнесла Елена. — Воистину — с жиру некоторые бесятся.

— Я в пятнадцать лет и не такой дурью маялся, — вздохнул Олег. — До сих пор за некоторые вещи стыдно, только обратно ничего не переиграешь. Все, пошли уже. Мне, если ты забыла, еще в отдел возвращаться.

Перед тем как уйти из квартиры, Олег поклонился и громко произнес:

— Благодарим вас, уважаемые домовые, за помощь, мы бы без нее не справились.

— Идите ужо, — произнес Акинфий, не выходя из кухни. — И еще. Мы, парень, не домовые давно. Подъездные мы. Так что в другой раз не оплошай, верно нас именуй. Как должно!

— Не оплошаю, — пообещал Ровнин, погладив карман, в котором лежал блокнот. — И за науку благодарствую.

В музее все прошло неожиданно беспроблемно. Артем сначала извинился перед служительницей музея, которая вместо того, чтобы надрать паршивцу уши, долго всплескивала руками и радовалась возвращению экспоната. Впрочем, тут и мать воришки постаралась, рассыпавшись в извинениях и причитаниях вроде: «Что за молодежь, мы такими не были».

После подросток просил прощения у призрака, причем, как Олег и сказал, делал это проникновенно, правда, с трудом подбирая нужные слова. Но тут его извинить можно, не всякий день приходится извиняться в тишину и пустоту.

— Заявление они подавать не станут, — сухо сообщила Ревиной хозяйка квартиры, кутаясь в халат. Она побежала в музей как была — в нем и тапочках. — Так что никакой статьи не будет.

— Уголовной — да. А вот насчет периодики я бы не была настолько уверена.

— Сколько? — наконец-то последовал вопрос, который не мог не прозвучать.

— А я уж думала, не спросите, — рассмеялась Ревина. — Да, Олежка? Ты же тоже ждал, когда наконец нас захотят купить?

— Не сильно, — ответил юноша. — Но предполагал, что без этого не обойдется.

— Так сколько?

— А нам не надо, — одарила женщину лучезарной улыбкой Елена. — Зарплаты хватает.

— Не могу понять — ты родилась дурой или просто характер у тебя такой? — вполне миролюбиво спросила у Лены жена чиновника. — Вот откуда в тебе столько говна?

— Тебе не понять, — огрызнулась девушка. — И таким, как ты, тоже.

— Денег не хотите — не надо. Но языки рекомендую держать на привязи. Это не угроза, а добрый совет. Скандал, даже если и случится, то его все равно быстро замнут, наших связей на десять таких хватит. А вам точно не поздоровится. И коллегам вашим тоже, волной всех накроет. Себя не жалко — их пожалейте.

На том, собственно, и распрощались. Олег было хотел все же выяснить у Ревиной, какая муха ее укусила, а после плюнуть на все и отпраздновать выданную Францевым премию в том самом «Пицца-Хате», о котором говорил Артем, но девушка очень быстро с ним распрощалась и быстро зашагала к Большому Каменному мосту.

Олегу только и осталось, что пожать плечами, а после направиться в другую сторону.

Глава 10

Вот вроде бы все в «Доме на набережной» закончилось хорошо, и даже имелся повод для того, чтобы чуть-чуть погордиться собой, а все равно на душе юноши остался какой-то осадочек. Нет, не из-за того, что Ревина вела себя если не странно, то как минимум некрасиво, или потому, что виновный в краже подросток, по сути, остался без наказания. Ну, не считать же таковым страх, который он сегодня испытал? Неделя, другая — и он о нем забудет, а после, чего доброго, решит, что с него