Простые истины - Андрей Александрович Васильев

с ведьмаками. Чем больше Ночь должна отделу, тем лучше. Сам же видишь — мы в делах захлебываемся. Их меньше не становится, а нас больше, и вряд ли сильно скоро эта ситуация хоть как-то стабилизируется. Потому надо использовать все ресурсы, и разветвленная сеть должников и полезных знакомств из них самый перспективный. Погоди-ка, дай отвечу.

Францев снял трубку с затрезвонившего телефона, а Олег тем временем стал вносить в блокнот те полезные сведения, которые в процессе разговора туда не попали.

— Это плохо, — нахмурившись, произнес Францев. — Уже лучше. А вот это — неправда. Михаил Андреевич, не стоит из меня дурака делать. Не люблю такого. Что вы говорите, есть свидетель? Неплохо. Тогда через часок я к вам наведаюсь, желаю с ним лично пообщаться. Но если тогда, когда я приеду, выяснится, что за десять минут до этого он с криками «пропадите вы все пропадом» выбежал на улицу и сгорел синим пламенем, то крайним окажетесь именно вы, и никто другой. И ответ за все случившееся придется держать вам. Нет, никто никого не запугивает. Я просто излагаю факты такими, какие они есть. До встречи!

Францев повесил трубку, полминуты помедлил, а после достал из пачки еще одну сигарету.

— Редкая скотина этот князь, — сообщил он Олегу, щелкая зажигалкой. — Скользкий как угорь, голыми руками не сцапаешь. Юлит, юлит, извивается, ни слова в простоте не скажет. Арвид на его фоне просто эталон благородства и честности.

— А почему князь? — опустив еще пяток вопросов, возникших у него в голове, поинтересовался Ровнин.

— Потому что он князь и есть, — ответил ему Францев. — Из старой фамилии, которая даже в «Бархатной книге» значится. Это такой справочник дворянских семейств России, его еще при царе-батюшке составили. Так вот там, где-то в серединке, сильно после Трубецких и Голицыных, но еще до мелкопоместной шелупони и порубежной шляхты, обретается когда-то славный род Ростогцевых. А Михаил Андреевич, тот, с которым я только что беседовал, его последний представитель. Условно, разумеется, потому что по факту он давным-давно мертв.

— Клево! — восхитился Ровнин. — Нет, дома, в Саратове, у меня знакомый граф есть, он в соседнем подъезде живет. Но он такой граф, не сильно настоящий. Дядя Сева раньше начальником СТО работал, а потом его приватизировал и новым русским стал. А титул он себе в дворянском собрании купил, есть у нас такое на Соколовой улице, недалеко от кладбища. Вот там он себе грамоту и приобрел, в которой написано, что Всеволод Иванович Кизяков есть граф Российской империи из рода… Этих… Как их… Гет… Гед…

— Гедеминовичей, — подсказал Францев, получил в ответ кивок, а после расхохотался. — Граф Кизяков из СТО. Блин, чего только у нас не встретишь! Зато не скучно!

— Это да, — подтвердил Олег. — Он себе еще дворянское гнездо строит где-то в районе Широкого Буерака. Что вы опять смеетесь? Ну да, название так себе, зато там места красивые. И сазан берет не хуже, чем в Терновке. Мне так Сан Саныч говорил. Ну, с которым я в Саратове в одном отделе работал.

— Все-все, — вытирая выступившие слезы, произнес Аркадий Николаевич. — Сазан — это святое. Вот когда-нибудь разгребемся немного с делами, и напрошусь я к тебе в гости. На рыбалке сто лет не был.

— Так всегда пожалуйста! — было ответил Олег, а потом, вздохнув, добавил: — Правда, не знаю, когда это «пожалуйста» сработает. Вы же в курсе моей ситуации.

— Ну да, в этом случае непонятно, кто кого ловить будет — то ли ты рыбу, то ли кто-то тебя. Хотя и ясности, когда дел станет меньше, у меня все равно нет. У нас ситуация — как вид из-под хорошего забора вверх: просвета нет. Да! Хорошо, что напомнил, совсем же из головы вылетело. Я ему про рыбалку, а он, значит…

— Чего? — насторожился Олег.

— Того, — сдвинул брови Францев. — Скажи мне, дружище: ты что, от нас решил куда-то перевестись?

— Я? — Ровнин среагировал не сразу, поскольку на несколько секунд потерял дар речи от удивления. — Куда? Зачем? Я нет! Вы чего?

— Так-то оно так, вот только у меня сегодня кадры запросили на тебя подробную характеристику, аж факс прислали, а подобное просто так не происходит, — покачал головой начальник. — Всегда какой-то повод имеется. Правительственная награда и внеочередное звание тебе не светят, увольнение или служебное расследование тоже, значит — что? Перевод, причем наверх, в аппарат главка или еще куда. Про то, что повышают просто так, за то, что сотрудник молодец, я, сколько служу, ни разу не слыхал. В кино видел, это да. В жизни — нет. Всегда на то есть какая-то причина, причем, как правило, с большими звездами на погонах. А с учетом того, что ты еще и служишь без году неделя…

— Да не знаю я! — жалобно произнес Олег. — Правда не знаю.

— Ладно, разберемся. — Францев затушил сигарету в пепельнице и встал с кресла. — Но вообще вся эта возня очень сильно тебе может навредить.

— Переведут? — обреченно спросил Ровнин. — Да?

— Ну, это еще бабка надвое сказала. Помнишь, как в детстве — долго сказка сказывается, да не быстро дело делается. Государственная машина свои колеса вертит непрерывно, но сильно медленно, так что за это беспокоиться не стоит. А вот за то, что такой же факс наверняка ушел в Саратов, переживать можно начинать прямо сейчас. Самое же скверное, что попадет он и в кадры тамошнего главка, и в твое бывшее МВД. В отделе-то тебя прикроют коллеги, те, которые в Москву тебя наладили, они, похоже, мужики правильные, а вот из кадров информация может уйти на сторону запросто. Не думаю, что часто у вас информацию по сотрудникам из столицы запрашивают, да еще о таких, которые отслужили всего ничего. Одна кадровичка другой рассказала, та третьей, и понеслась душа в рай. Да начальник, что документы подписывает, да секретариат… И везде твоя фамилия светится. Понял, куда я гну?

— Ага, — ошарашенно произнес Олег. — Блин, а чего делать-то теперь?

— Думать, — ответил Францев, снимая с вешалки свою видавшую виды кожаную куртку. — Изменить все равно ничего уже не получится, значит, надо действовать. Но, прежде чем что-то начинать делать, всегда следует подумать. Ну, если время позволяет, а оно