Башня Авалона - Майк Омер

силы, сплетенные между собой, ослабляют и дестабилизируют друг друга. В некоторых случаях со временем они полностью уничтожают друг друга. А иногда человек, обладающий ими, разрывается на части – морально или физически.

Меньше чем за месяц я превратилась из продавщицы книг без всяких способностей в сверхъестественную шпионку, у которой на одну силу больше, чем нужно.

Между бровями Рафаэля пролегает складка:

– Нужно подавить твою телепатию. Если повезет, мы сможем полностью ее устранить.

Я всегда хотела избавиться от голосов, но вдруг меня охватывает сомнение:

– Моя телепатия спасла тебе жизнь.

Рафаэль грустно улыбается:

– И я бесконечно благодарен. Но, как я уже сказал, ты едва не погибла. У нас в МИ–13 несколько телепатов и всего два Стража. Во время этой миссии ты доказала, что сможешь стать замечательным агентом. Но если мы не подавим вторую способность, ты можешь погибнуть.

– Твоя манера общения с пациентами оставляет желать лучшего. – К горлу подступает тошнота. Я не хочу, чтобы меня вырвало прямо в постель, но еще не чувствую в себе сил встать. – Почему меня тошнит? Минуту назад я была в порядке.

Рафаэль снова улыбается – теперь лукаво:

– Ну, это действие моей магии. Она не смогла излечить твой магический изъян, но с морской болезнью справится.

Я смотрю на него и испытываю внезапное желание, чтобы он опять забрался ко мне в постель.

– Но ты сама меня прогнала, – замечает он.

– Наверное, это было ошибкой, – отрывисто отвечаю я, отворачиваюсь и натягиваю одеяло до плеч.

Кровать гнется под его тяжестью, когда он ложится позади, его тело изгибается вокруг моего. Его магия уже воздействует на мою кожу.

Я закрываю глаза и вспоминаю, как Рафаэль бросил меня. После нашего поцелуя я не видела его три дня. А когда нашла в виноградниках, он заявил, что потерял ко мне всякий интерес и у него есть дела поважнее, чем развлекать избалованную девчонку-американку. У Рафаэля явно имелись варианты получше. Например, элегантные и утонченные девушки, с которыми он проводил время в замке. Или такие, как Джиневра Пендрагон. Она – Пендрагон, и никто не назовет ее отбросом.

Мне было семнадцать. Я провела остаток лета, валяясь на полу в своей комнате, вся такая несчастная…

Рука Рафаэля покровительственно обвивается вокруг моей талии. На секунду все мысли сводятся к одному: каково это, ощущать его кожу на своей.

Мысленно я приказываю себе отказаться от наслаждения. Не позволяй себе снова влюбиться в него, Ния. Я годами возводила ментальные барьеры против таких шикарных мужчин, как Рафаэль. И не позволю этим стенам обрушиться лишь из-за его совершенного тела.

Больше никаких мыслей о Рафаэле – только не в этом смысле. В конце концов он встретит кого-нибудь вроде Джиневры. Я окажусь идиоткой, если буду думать о нем, и ни о ком другом.

Глава 20

Три месяца спустя

Я выпускаю стрелу. Всегда наступает момент, когда исчезает все вокруг, кроме мишени. Здесь, в зале боевых искусств, я забываю про деревянные брусья в выбеленных стенах и про неровный, но такой красивый паркет. Забываю про высокий деревянный потолок и высокие окна, через которые яркий солнечный свет льется в заполненный курсантами зал. Уже не слышу ни лязга мечей, ни звона тетивы их луков во время тренировки. Не обращаю внимания на портрет Мерлина в зале, наблюдающего за всеми сверху.

Освобождаю разум от надписей, которые продолжают появляться на моей двери: рейсовый автобус ярко-красными и синими буквами.

Мысли успокаиваются, в голове стихает постоянный гул тревоги и страха: а вдруг мама подожгла еще один диван или познакомилась с очередным чудовищем? Я не вспоминаю о Рафаэле и его мускулистом теле, обвивавшемся вокруг меня три месяца назад.

В центре мишени – кроваво-красный круг, похожий на яблоко Авалона.

Пускаю стрелу, и все возвращается на круги своя: шум тренировочного зала, гудение мыслей в голове.

Оказалось, я неплохой стрелок. Может, даже очень хороший.

Снова поднимаю лук и пускаю стрелу за стрелой. Вивиан расхаживает вокруг, критикуя наши промахи. Останавливается рядом и наблюдает.

Я снова сосредотачиваюсь и забываю о Вивиан. Шум стихает. Солнечный луч падает на мишень.

Я выпускаю стрелу. Она попадает в красный круг, ее древко дрожит.

Вивиан хмыкает – похоже, этот звук у нее ближе всего к комплименту. С тех пор как три месяца назад мы спаслись из той засады во Франции, ее отношение ко мне немного изменилось. Она по-прежнему указывает на каждый промах, но хотя бы перестала относиться ко мне как к ходячей ошибке. Думаю, теперь я доказала ей свою преданность.

Что ж, маленькими шажками…

Я искоса смотрю на Серану. Она тренируется в паре с длинноволосым шатеном Лоиком, который размахивает огромным мечом, держа его обеими руками. Клинок Сераны по сравнению с этим гигантом кажется крошечным, но она парирует удары и делает выпад, взметнув огненно-рыжую копну волос. Лоик пытается атаковать, но промахивается. Серана хватает противника за запястье и заламывает ему руку за спину. Лоик роняет меч, Серана оборачивается и подмигивает мне. Ей не терпится поскорее стать полевым агентом. За последние несколько месяцев я побывала еще на трех заданиях, и каждый раз Серана допытывается, что и как там было – до мельчайших деталей. Она изо всех сил рвется использовать свой шанс.

Хотя рассказывать особо нечего. В отличие от первой миссии, я обычно просто слоняюсь вдоль Завесы и жду возвращения агентов. Я больше не прыгала в поезда и не лежала полуголой в постели с Рафаэлем.

Тянусь за спину, чтобы достать из колчана новую стрелу. Шум в зале превращается в тихий гул, когда я накладываю стрелу на тетиву. Разглядываю мишень и отработанным движением натягиваю тетиву.

Пускаю стрелу, но тут кто-то врезается мне в спину и резко толкает под локоть. В голове раздается крик: «Строишь из себя настоящего агента, ты, уродливая потаскуха? Ния Мелисенда – прокатит любого задешево!»

Стрела пролетает мимо мишени и вонзается в стену рядом с Дариусом. Он испуганно отскакивает, всплескивает руками и ошеломленно таращится на меня.

Я морщусь:

– Прости.

Кто-то подходит из-за спины. Даже не оборачиваясь, я знаю, кто это. Тарквин ухмыляется, раскрасневшийся Горацио прикусывает губу, словно пытаясь не рассмеяться.

– Разве у тебя нет прислуги или кого-нибудь в этом роде, кого можно изводить? – интересуюсь я. – Вообще-то я здесь пытаюсь тренироваться.

В голове до сих пор эхом отдаются мысли Тарквина, когда он обозвал меня уродливой потаскухой. Телепатия, как и другие мои способности, непостоянна. Видимо, она проявляется, когда я к кому-то прикасаюсь.