Сердце Дракона. Часть I - Кирилл Сергеевич Клеванский

Что же будет, если распылить в двенадцать раз большую долю яда? Накроет территорию, равную целому баронству, если не графству. И подобный яд легко справится с любым, кто стоит ниже, нежели Рыцарь. Да даже самому Рыцарю, если не использовать лекарства, придется с месяц поваляться в постели.

Может, патриарх и не был особо талантливым бойцом, но алхимик из него вышел что надо. Благо в его руках находилось лишь несколько могущественных рецептов, иначе никакая нейросеть не помогла бы одержать победу.

Отравленный кинжал или крепкий меч — вечный спор среди воинов.

— Это моя страховка от ненужных мыслей, — добавил Рахаим, щелкая пальцем по кулону на шее. Хаджар узнал в небольшом хрусталике пару капель антидота. Того самого, ради которого он прожил с тенью бессмертного едва ли не целый год. — Все присутствующие, кроме вас двоих, уже озвучили свое согласие отдать мне эликсир. Теперь дело за вами…

Хаджар посмотрел в спокойные, серые глаза Рахаима. За тысячи лет тот так и не смог сделать шаг вперед и пересечь грань, отделяющую Небесного солдата от Рыцаря духа. А как известно, чем старше идущий по пути развития, тем сложнее дается каждый следующий шаг.

Наверняка Рахаим уже находился на самом конце своей дороги. Впереди уже брезжил свет из окна дома предков. Старик умирал… И если в ближайшее время он не сможет перейти на следующую ступень развития, то тело не выдержит. Так что для Рахаима эликсир значил больше, чем божественность. Для него это был единственный шанс избежать объятий Леди Смерти.

И судя по тому, как аккуратно Харад и Шакар перекрыли путь к отступлению, рисковать старик не хотел. Он бы и не посвящал Хаджара в свои планы, но по короткой обмолвке стало понятно — им требовался Нареченный.

Тот, кто сумел завоевать себе Имя.

Странно, Хаджар не особо понимал, почему это было такой редкостью — собственное имя.

— Достопочтенный Рахаим, — Эйнен, тоже заметивший движения за спиной, обратился к Рахаиму, — мой немного неотесанный напарник неверно выразился. Мы лишь хотели узнать, какая нам выгода участвовать в вашем авантюрном предприятии. Эликсир лишь один, а воинов в армии Санкеша хватит, чтобы укрыть собой тысячу барханов.

Когда требовалось, островитянин оказывался на удивление сладок на язык и речь. Сказывались годы, проведенные за заключением торговых сделок. Рабовладельческих, но все же торговых.

— Оставшиеся сокровища и тайны Города Магов меня не интересуют. — Рахаим спрятал и антидот, изредка бросая цепкие взгляды в сторону Хаджара. — Они будут поделены по всем законам между всеми, кто примет участие в открытии города.

Хаджара будто пронзила острая молния. Внезапная догадка промелькнула в сознании, оставляя за собой не особо приятное чувство, которое испытывает обманутый на базаре дурачок.

— А сколько людей в караване участвуют в этом… предприятии?

— Примерно три сотни, — губы Рахаима слегка дернулись, а в глазах мелькнула насмешка, — остальные на самом деле простые путники. Которых, видят Вечерние Звезды, я доведу до империи, как того и требует заключенный договор.

Договор, в котором указано, что путешествие может продлиться на неопределенный срок в результате различного рода обстоятельств. Вполне себе стандартный пункт для караванщиков, на который уже сотни лет не обращают внимания желающие попасть в империю.

Их больше волнует сохранность своей жизни, а не тот факт, что вместо трех лет путешествие может занять все семь.

— Вижу, — Хаджар покосился в сторону белесых жгутов энергии Рахаима и палаша Шакара, — у нас нет особого выбора. Так что я — за.

Эйнен просто кивнул и скрестил руки на груди.

— Тогда не стану более вас задерживать, — и все же в голосе старика звучало облегчение, — можете возвращаться к своим обязанностям. Раньше чем через год мы к предполагаемому месту, где находился город, не дойдем.

Хаджар и Эйнен покидали дилижанс в тишине. Каждый думал о своем.

Глава 322

Дождавшись своей очереди, Хаджар взял миску с ароматной похлебкой, краюшку хлеба и отошел в сторону.

Все это происходило на ходу — караван слегка отставал от графика и поэтому даже не остановился на привал. Впереди ехала открытая “телега”, на которой стояли ряды огромных бочек, в которых плескалась приготовленная поварами провизия. Ее прямо на ходу разливали по протянутым плошкам.

Ели кто как. Кто посостоятельнее — забирались в свои повозки и там уже уплетали довольно вкусные харчи. Иные, как, к примеру, Хаджар, ели, не прекращая шага. Отстать никто не хотел.

Сам же караван в этот ясный вечер выглядел как ползущая по гребню песчаной волны светящая желтым светом небольшая змейка. Взгляд влево — барханы и пески. Вправо — барханы и пески. Под ногами — песок. Над головой — черный бархат с рассыпанными по нему разноцветными драгоценными камнями.

В этот вечер, видят Вечерние Звезды, ничто так не раздражало Хаджара, как клятый песок.

С досады Хаджар даже пнул его мыском ноги.

— Не думаю, что песок чем-то провинился перед тобой, Северянин. — Вышедший из тени Эйнен тоже держал в руках миску.

Похлебку он ел несколько странно. Сперва выпивал сам суп, а только потом приступал к мясу. Использовал он при этом только руки. Такой вот обычай с островов.

— Предлагаешь пойти пнуть Рахаима? — огрызнулся Хаджар.

— Это тоже не самая светлая из твоих идей, — “улыбнулся” Эйнен. Для постороннего его лицо осталось бы таким же каменным, но Хаджар уже привык к мимике спутника. — Я до сих пор не могу понять, что за технику он использовал.

Хаджар покосился на Эйнена. Тот полностью проигнорировал проявленный скепсис. Даже шага не замедлил.

Мимо пробежали дети, которым родители кричали, чтобы те не носились с едой в руках. Понятное дело, маленькие сорванцы полностью проигнорировали выкрики. В их руках, будто наточенные клинки, в свете факелов бликовали сахарные леденцы.

Позади, в нескольких дилижансах от Хаджара, на козлах спокойно сидела Сера. Она листала книгу и даже не смотрела в сторону играющих сверстников. Какой нормальный ребенок будет так себя вести?

— Не смотри на нее так пристально, Северянин. Тебя могут не так понять.

А вот Хаджар не мог понять — островитянин так шутил или действительно высказывал предупреждение.

— И тем более не думай, что я знаю о пути